коровой Маруськой эта чума небесная сотворила! – Бабушка Поля стояла возле калитки, опёршись рукой о суковатую палку. Покрытое морщинами худое лицо было печально.
– Сейчас, баба Поля, дом только прикрою! – Мишка, высокий крепкий паренёк лет 17, не мог отказать старухе, как-никак его подружка Даша, приходилась ей внучкой. Мишка уже неделю как хозяйничал в доме один. Родители его уехали в гости к родственникам, оставив на попечение Мишке огород, который нужно было ежедневно поливать, да зловредную козу, которую утром нужно было выпускать пастись, а вечером доить. За паскудность Мишка дал ей имя – Чупакабра. Родителям это прозвище неожиданно понравилось, привыкли и соседи и с тех пор никто не звал её иначе. Даша, узнав, имя козы пришла в полный восторг. Чупакабра была самостоятельная: – шлялась, где ей заблагорассудится, но никак не там, куда её выгоняли на выпас. Застать вечером её – проблема, покуда не набьёт пузо, домой не явится, одно хорошо, доилась без капризов.
– Коза то где твоя, цела хоть? – спросила баба Поля.
– Шляется, что с ней будет? На лугу ей пастись в лом, ей как собаке лучше по дворам шастать, да по помойкам!
– О-хо-хо! А мою коровушку, супостат этот, закружил, закружил, – на кусочки разодрал, вдребезги! Видел ли, что творилось то?
– Видел, бабка Поля, я как раз в огороде огурцы в парниках поливал.
– Что творит, что творит! Спасу нет! Ты пакетик, целлофановый, с собой захвати, может мяса от кормилицы моей, соберём какого. Пошли через твой огород, ближе будет.
Мишка, как и другие, был ошеломлён событиями, произошедшими за день. Но оттого, что они увидели на лугу возле ручья, становилось дурно. Всюду валялись окровавленные куски мяса, обрывки шкур, вывороченные внутренности, змеями клубились разноцветные кишки, брызги крови и дерьма на зелёной траве… Оторванные коровьи головы, с вывалившимися набок языками и вытекшими глазами, роящиеся вокруг мухи, тошнотворный запах, висящий над лугом. Мишку чуть не вырвало, баба Поля ошарашенно застыла на месте. Облезлая собака, жадно грызущая невдалеке коровьи рёбра, подняла замазанную красным морду, злобно оскалилась, обнажив жёлтые клыки. Поодаль несколько таких же бездомных зверюг грызлись между собой, словно мертвечины, разбросанной повсюду, им не хватало.
– Пошли бабушка отсюда, – сглатывая комок в горле, сказал Мишка, – здесь нам ловить нечего.
Тень на миг закрыла их. Вверху, бесшумно пронёсся чёрный диск, устремившийся к центру города.
– Опять аспид окаянный, рушить всё будет! – с осуждением в голосе проговорила баба Люба. – Бежим милок скорее, притаимся, где не то.
Опираясь на палку, бабушка проворно засеменила прочь, Мишка, то и дело оглядываясь, поспешил за нею. В огороде под деревом, они укрылись, наблюдая за мечущимся по небу диском. Тарелка уже дважды успела ударить по городу, в тех местах поднимались в небо густые облака пыли. Вот и сейчас она опять зависла над центром, сверкая голубыми молниями. Шипение,