и не уходил – боялся заблудиться. Да и колокольня с часами должна быть видна. Самым интересным местом был торг в центре. Лавки уже открывались, торговцы раскладывали там свои товары. И чего тут только не было – туши животных, только сегодня, ещё до рассвета пойманная в небольшой здешней речке свежая рыба, соленья в кадках, мёд в бочонках. Рядом продавали хомуты для лошадей, ткани, сапоги. Чуть дальше – гончарные изделия. Ещё дальше – всё, что было сделано из дерева – корыта, посуда, ложки, и даже игрушки для детей. В конце торга располагались лавки кузнецов, и продавалось всё, что связано с металлом – от мечей и наконечников для копий – до чугунных котлов и ухватов.
Денег у Алексашки всё равно не было – а потому он решил не травить душу – и ушёл с торга. Алексашка с надеждой поднял глаза на колокольню и посмотрел на часы – скоро ли? Но нет – было только десять минут восьмого.
Алексашка выругался, и побрёл было, куда глаза глядят. Но тут же спохватился – нет, «куда глаза глядят» – нельзя. На постоялый двор к хозяину тоже нельзя – скажет, мол, плати. И Алексашка не придумал ничего лучше, как снова пойти к западным воротам. «Может Ефим и денег даст» – подумалось ему.
Ефим явно скучал. День сегодня был не ярмарочный, а потому работы у него было немного. В город пока вошли только пара крестьян, да въехала одна телега. Заметив снова пришедшего к воротам Алексашку, он спросил:
–Ты чего тут опять?
–Воевода спит, сказали через час приходить.
–Гм. – промычал Ефим. Видимо он не знал, что тут сказать. Но, в конце концов, решив, что сказать видимо что-то нужно, показал рукой за ворота, проговорил – Видал? А если бы ярмарка была, то уже сейчас бы не протолкнуться было. Все крестьяне бы окрестные сюда приехали с товаром.
–Весело тут на ярмарках? – спросил Алексашка, тоже скорее для того, чтобы сказать хоть что-нибудь.
–А то. – глаза у Ефима засверкали, – Торгуют все, гуляют, вино рекой льётся. Скоморохи обычно тоже приходят, представление куклами показывают. Называют его… гм…ентот, как бишь его…тиятр, во! Я раз ходил – чуть живот от смеха не надорвал.
Кукольный театр Алексашка и сам видел – скоморохи и в Бенгаловку частенько захаживали. Потому слова Ефима не произвели на него особого впечатления. Но решив и дальше продолжать убивать время разговором, он спросил:
–А тебе, небось, скучно у ворот-то стоять, когда все гуляют?
–Какой там, самое лучшее время! Крестьяне и меня не забудут. Как в ворота въезжают – кто яблоко даст, кто пирога кусок али калач. Пару раз даже ананас давали и дыню. А некоторые прямо возле меня останавливаются, открывают бурдюк – да целый ковш вина мне наливают. К концу дня бывает, стоишь у ворот – уже еле на ногах держишься – наелся, напился, ещё бы и спать повалиться, да нельзя, служба.
Ефим совсем замечтался, и даже закрыл глаза, видимо вспоминая весёлые ярмарочные дни. Но договорить им не дали.
–Эй, Ефим! – крик раздался откуда-то сверху, и в первую секунду испугал