иной смысл, уходя от географического детерминизма к идейно-духовным основаниям, к философии смысла жизни человечества. При этом, признавая наличие двух геополитических сущностей – континентальную и морскую, – русская геополитика не считает конфронтацию между ними неизбежной и необходимой. Русской школе свойственен мессианский цивилизационный подход. Западной – конфронтационный.
Закон контроля пространства. Формулировался с конца XIX столетия в связи с завершением эпохи великих географических открытий. Основы его закладывали классики западной геополитики (Ф. Ратцель, Р. Челлен, Х. Д. Маккиндер, А. Мэхэн, К. Хаусхофер и др.). Суть его в том, что нет неконтролируемых пространств, и за контроль над пространством ведется постоянная борьба. За наиболее важные пространства борьба принимает ожесточенный, бескомпромиссный характер. На основе этого закона сформировались теории мирового господства (Д. Монро, Ф. Тернер, А. Мэхэн), расширения жизненного пространства (Ф. Ратцель, Р. Челлен), больших пространств (К. Хаусхофер, К. Шмитт), атлантического пространства (Х. Д. Маккиндер, Н. Спайкмен), мировой финансовой империи, концепция мирового правительства, процессы глобализации и др. Отношение русской геополитической школы к этому закону определенно отличное. Если западные классики от геополитики во главу угла ставят географическое пространство – территорию, то русские приоритет отдают конкретному человеку, культурно-цивилизационному и духовному пространству. Что мы и увидим в следующих главах.
Закон цивилизационной предрасположенности и несовместимости цивилизаций. Истоки – Н. Я. Данилевский, Л. Н. Гумилев, Ф. М. Достоевский, Ф. И. Тютчев, славянофилы, евразийцы. Суть его в том, что этносы и цивилизации, чьи культурно-цивилизационные коды, духовно-ценностные матрицы, смысл жизни и целеполагание идентичны, близки или сходны в основных параметрах, то таковые легко уживаются друг с другом и могут образовывать долгосрочные союзы, проживать совместно в рамках единых пространств, совместно выстраивать государства и цивилизационные объединения. Если же таковые диаметрально противоположны – между этносами и цивилизациями всегда присутствуют соперничество, противостояние и вражда. Если же цивилизации или этносу одного типа навязывается код и ценностная система общества совершенно другого типа, то первое вырождается, превращаясь, как правило, в лимитроф без четкой национальной идентификации (что наблюдаем сейчас в России, на Украине, в Польше, странах Балтии и т. д.).
Современная геополитика отмежевалась от географического детерминизма и вообще не считает какой-либо фактор решающим, рассматривая их в системе. К традиционным факторам мощи она добавляет новые: обладание оружием массового поражения и существования контроля над ним, контроль над воздушно-космическим28 и информационным пространствами и др. Хотя разделение на «морские» и «континентальные» страны еще сохраняет актуальность, прежде всего в сознании элит, существенно изменились представления о превосходстве одних над