прогрессии по мере приближения зимы, когда перелеты становятся слишком опасными. Черт, им, возможно, даже придется эвакуировать всю базу.
Как это повлияет на мою профессиональную репутацию? Не говоря уж о моей совести.
В дверь стучат. Я быстро засовываю конверт в карман джинсов, когда Каро входит, одетая в уличное снаряжение.
– Эй, Кейт, идешь помахать им напоследок?
– Пилоты разве не останутся ненадолго?
– Сегодня слишком холодно, – качает она головой. – Им нельзя заглушать двигатели, иначе они замерзнут.
Я закрываю дверь клиники и захватываю пару теплых вещей из своей комнаты, выпиваю еще две таблетки, а затем спешу в прихожую, где нахожу последних членов летней команды. Грусть и облегчение отражаются на лицах, когда они обнимают всех, включая меня. Я надеваю уличную одежду, потом спускаюсь по лестнице, хватая воздух ртом, когда холод попадает в легкие, заставляя глаза слезиться, а грудную клетку сжиматься от шока.
К этому невозможно привыкнуть.
Вокруг меня роятся люди, все спешат к заправочной колонке. Пока я бреду по льду, прохожу мимо Люка и Дрю, уже возвращающихся на снегоходах, буксирующих сани, нагруженные ящиками яблок и картошки, авокадо и киви, спеша доставить наши последние ценные запасы свежей еды внутрь, пока все не замерзло.
Впереди маленькая фигура прокладывает путь к самолету.
– Сандрин!
Начальница станции поворачивается, услышав свое имя, и ждет, пока я ее догоню. Я снимаю перчатку и засовываю руку в карман джинсов, вытаскивая уже немного помятый конверт.
Ее глаза округляются, когда я протягиваю находку и она читает имя.
– Где ты это взяла? – она хмуро смотрит на меня со слегка обвиняющим выражением лица.
– Я нашла это в шкафчике с припасами. Предполагаю, что Жан-Люк оставил его там.
Сандрин разглядывает надпись спереди. Ее рука дрожит, замечаю я. То ли от холода, то ли от этого нежелательного напоминания о гибели моего предшественника, сказать невозможно.
– Ты не смотрела, что там? – спрашивает она.
– Конечно, нет! – оскорбленно отвечаю я. – Он такой же, каким я его нашла.
Быстро оглянувшись, Сандрин засовывает письмо в карман и кивает в сторону самолета.
– Они ждут.
Мы присоединяемся к небольшой группе, скучившейся вокруг «Твин Оттера»[10]. Все подпрыгивают и размахивают руками, чтобы согреться, в то время как летняя команда поднимается на борт и рассаживается по местам.
– Ты в порядке? – спрашивает Арне, пока я задыхаюсь от быстрой ходьбы по льду. Бóльшая часть его лица неприкрыта, его, видимо, не смущает кусачий холод. Он рассматривает меня с тем же выражением слабого беспокойства, которое я замечала у Элис, как будто я хрупкая, или словно тоже могу внезапно исчезнуть.
– Конечно, – отвечаю я, но мой голос ломается. Я все еще обдумываю разговор с Сандрин. Почему после каждого разговора с ней у меня остается чувство, что я что-то сделала не так?
Я ощущаю