действия в отношении Эмили Оливер в доме № 22 по Грин-стрит в Кембридже. Вы признаете себя виновным?
– Нет, не признаю.
Секретарь зачитывает обвинение, я притворяюсь, будто делаю записи, а сама на галерее для публики высматриваю следователя. Я уверена, он должен быть где-то в зале.
В конце концов нахожу его взглядом. Он сидит на заднем ряду, на удалении от родственников обвиняемых. Он сейчас не на службе, на нем не форма, а строгий деловой костюм. На протяжении всей речи секретаря выражение его лица остается неизменным, но когда обвиняемый отказывается признать свою вину, черты его суровеют.
Прокурор обосновывает выдвинутое обвинение. При полнейшей тишине в зале. Мы узнаем о пьяной оргии, о переписке в соцсетях, о девушках, сексе и хвастовстве. А потом нам рассказывают о том, что представляет кошмар для женщин, – о ДНК, что соскребли с простыней и из влагалища, о побоях и рвоте, о стуке в соседнюю дверь поздно ночью. О босой незнакомке, слезно умоляющей о помощи.
По окончании заседания я не свожу глаз со следователя. Спешу поскорее выбраться с галереи и иду за ним. На мгновение теряю его из виду, и меня охватывает беспокойство: вдруг он уже ушел? Но потом вижу, как он удаляется по коридору. Звук его шагов эхом рикошетит от высоких потолков.
– Инспектор Картер?
Он останавливается, медленно поворачивается, окидывает меня взглядом.
– Кэти Уиллер, полагаю? – произносит он.
– Собственной персоной, – довольно улыбаюсь я.
– Так и знал, что это вы сверлили меня взглядом с галереи для прессы. – Тон у него суровый, но чувствуется, что он сдерживает улыбку. – Надеюсь, вам известно, что преследование квалифицируется законом как преступление?
– Не обессудьте. Просто, как я и написала в своем сообщении…
– В сообщениях.
– Да, вы правы. В сообщениях… М-м… Я рассчитывала, что вы согласитесь со мной поговорить. Меня интересует предыстория этого дела.
Он собирается что-то сказать и осекается, заметив идущего мимо еще одного репортера. Тот подозрительно косится на меня.
– Кэти, – Картер понижает голос, – вы же знаете, что обязаны получать информацию только через пресс-службу, как и все остальные.
Знаю. Теоретически. Но я навела справки – порасспрашивала Криса, репортера криминальной хроники. И мне теперь известно, что старший инспектор Марк Картер – представитель старой школы и иногда не прочь поболтать с журналистами. Он тридцать лет оттрубил в полиции графства Кембридж и вскоре по завершении данного дела должен выйти на пенсию.
– Окажите любезность! – умоляю я, отчаянно надеясь, что сумела придать голосу чарующие интонации. – Всего пару малюсеньких вопросов? Разумеется, до окончания суда я о полученной информации ни гу-гу. И, конечно же, это не для печати.
Инспектор не отвечает, но и не дает мне от ворот поворот. Через плечо он бросает взгляд на дверь с табличкой «ПОМЕЩЕНИЕ ДЛЯ ОТДЫХА».
– Кофе там ужасный, – добавляю я.
Смеясь,