ысли Санти перенеслись к дому. Похоже, дела улучшаются. У них с Наталией были трудные времена, но все возвращалось на круги своя. И скоро их ждет серебряная свадьба: нужно будет подумать, как это отпраздновать.
Дорога снова потребовала его внимания. Черный как ночь баклан пролетел над поездом и нырнул в зеленые воды, которые теперь простирались вдоль старой железной дороги. Секунду спустя птица появилась с серебристой рыбой в клюве и подбросила ее в воздухе, словно надеясь на аплодисменты редких пассажиров.
Наталии бы это понравилось. На мгновение Санти представил, как она сидит рядом с ним в поезде. Это против правил, но разок же можно. Жена это заслужила, и он тоже – не зря же он двадцать два года провел в недрах большого города. Что могло объяснить это лучше, чем красота, которую он ежедневно созерцал, управляя региональным поездом?
Наталия… Наталия… В его жизни не было ничего важнее. Ему больше некого любить – детей у них нет. Последний ухаб на дороге пройден, и теперь можно снова мечтать о том, как они состарятся вместе. Ее взгляд, ее улыбка…
Ее облик появился по другую сторону стекла, сливаясь с пейзажем. Она, конечно, улыбалась. Ей нравились его планы.
Видение было настолько правдоподобным, что пришлось моргнуть, чтобы вернуться в реальность.
Когда он открыл глаза, Наталия была все еще там, она сидела на стуле посередине пути.
Санти перевел взгляд на ее губы и понял, что она не улыбалась. Она кричала. Кричала изо всех сил, и, несмотря на шум поезда, машинисту удалось это расслышать.
Все произошло очень быстро, хотя в сознании Санти это происходило в замедленной съемке. Поезд неумолимо поглотил разделяющее их расстояние.
– Нет! Наталия, нет! Уйди оттуда! – вопил машинист, дергая рычаг аварийного тормоза.
Пронзительный металлический скрежет, поезд резко дернулся. Через дверь донесся жалобный стон какого-то пассажира – резкая остановка застала его врасплох.
Взгляд Санти был прикован к жене – в ее глазах читался невероятный ужас, отражение его собственного. Слишком поздно. Поезд не сможет так резко остановиться. Наталия была обречена.
– Уйди с дороги! – умолял ее Санти, вскидывая руки к лицу. Голос у него был сиплый и надсадный. – Прочь! Давай же!
Бесполезно. Веревки, которыми она привязана к стулу, не позволили ей двигаться. Ей оставалось лишь кричать. Кричать и ждать, пока поезд ее мужа завершит свой путь.
2
Пятница, 19 октября 2018
– Ты готов? Зрелище не самое приятное, – предупредила Хулия, дернув ручник.
Рауль на пассажирском сиденье поморщился. Происшествия на железной дороге особенно неприятны. Поезда безжалостны к человеческому телу, когда встречают его на своем пути.
Капли на лобовом стекле были окрашены в голубой – цвет огней патрульной машины, которая защищала место происшествия от любопытных глаз. Прежде чем выйти из машины, двое полицейских обменялись смиренными взглядами. Они знали, что им предстоит: обойти железную дорогу в поисках улик и останков. И, конечно же, самое главное на тот момент: опознать жертву и уведомить родственников. И без того нелегко постучать в дверь и сообщить о смерти близкого человека, но сообщить о возможном самоубийстве будет еще мучительнее. Как объяснить кому-то, что его ребенок, сестра или муж выбрал путь, из-за которого всю семью поглотит неизбежное и труднопреодолимое чувство вины?
Хулия ощутила на лице капли дождя. Зима пришла рано. Куда подевался ветер с юга, обычный для этого времени года? Хорошо хоть, подумала она, глядя в небо, что до заката еще пара часов. Пусть свет серый и неяркий, но это все равно свет. Столкнуться с ужасной картиной при свете дня и при свете фонарей – это не одно и то же.
– Тут у нас муж. Он безутешен, – сообщил патрульный, охраняющий полицейский кордон.
– Муж? – переспросила Хулия, морща лоб. – Кто ему сообщил?
– Никто. Он был здесь, когда мы приехали. Он тот самый машинист.
Хулия и Рауль, оба в штатском, как принято в отделе расследований, озадаченно переглянулись. Зачем бросаться именно под тот поезд, которым управлял твой муж? Пригнувшись, они прошли под сигнальной лентой, ограждающей место преступления, и направились к машинисту. Одетый в форму «Эускотрен», он рыдал навзрыд, прислонившись к бетонной стене.
– Он наотрез отказывается идти с нами, – объяснил один из санитаров, присматривающих за ним.
– Наталия… Почему она? Наталия… – бормотал машинист. Белый пригородный поезд на узкоколейной железной дороге в нескольких шагах от него оставался равнодушным к его стонам. В воздухе витал запах железа и ржавчины – безошибочный признак железнодорожных аварий.
Хулия положила руку ему на спину.
– Примите наши соболезнования. Мы понимаем, как вам сейчас нелегко. – Со стороны могло показаться, что это простая вежливость, но она на самом деле все это чувствовала. Слова царапали горло, и ей тяжело было выговорить два слога подряд.
Машинист легонько кивнул и рукавом