сливок. К пюре из чернослива припустить немножко, для духу, «помаранцевых» корочек. Это добавление она выдумала от себя.
Чернослив барышня очень одобряла в разных видах. Ей хоть каждый день подавай из него компот, даже без всякого гарнира. Он служит вместо лекарства. Устинья и предложит на завтра шведское пирожное, только с пюре из чернослива, а о сливках можно и совсем умолчать. Когда станет подавать – если барышня поморщится, она скажет:
– Для вас, матушка, только то, что в середке, а барин и сливочки подберут.
Так выходило прекрасно. Чернослив, да еще в густом пюре с корицей, с подожженным сахаром – и еще чего-нибудь следует прибавить для крепости, хотя бы ванили кусочка два-три – поможет скрыть вкус снадобья. Пожалуй, на языке и явится что-нибудь особенное, но уже после того, как несколько ложек будет проглочено. Да вряд ли «колченогая» разберет, при запахе ванили и вкусе корицы и других специй, что есть тут что-нибудь «лекарственное».
Голова уже не трещала. Устинья принялась смелее заправлять соус.
В кухню вбежал гимназист. Он только что вернулся из классов в парусинной блузе и даже ранца еще не снял.
– Устюша! – окликнул Петя и сзади дотронулся до ее локтя.
– Чтой-то как напугали!..
Устинья вздрогнула. Это неожиданное появление мальчика в кухне, как раз, когда она обдумывала шведское пирожное, взволновало ее.
– Что вам, милый барин?
Петя был красивенький брюнетик, с глазами немного навыкате, пухленький и очень ловкий в движениях. Устинье он нравился гораздо больше барышень, и она его любила покормить вне часов обеда. Завтраком он, кроме воскресенья и праздников, не пользовался.
– Скоро готово? – спросил Петя звонким детским альтом и ласково вскинул на нее выпуклыми близорукими глазами.
– Минут еще двадцать погодить надо, а то и все полчаса. Да и тетенька раньше не сядут. Опять же накрыть надо.
– Я сам накрою.
– Куда уж вам… Кушать нетто хочется? – с внезапным волнением спросила она его.
– Ужасно хочется!
Петя даже облизнулся.
– Чего же вам?..
– Пирожки нынче есть, – уверенно сказал мальчик.
– Вы как пронюхали? Ловко!
– Пахнет пирожками.
Он подошел к духовому шкафу и хотел уже взяться за ручку.
– Горячо! – крикнула Устинья и бросилась вслед за ним. – Дайте срок… Я сама выну.
Пирожки с фаршем из «левера» подрумянились. Устинья наполовину выдвинула лист и сняла осторожно два пирожка на деревянный кружок.
– Смотрите! Не обожгитесь!..
Но Петя уже запихал полпирожка в рот, стал попрыгивать и подувать на горячий кусок, переваливая его из-за одной щеки в другую.
– Говорила – обожгетесь.
– Ничего!
Он уже проглотил и принялся за вторую половину.
– Ну, теперь не мешайте, барин; а то опоздаю.
Но он еще медлил в кухне.
– Устюша!
– Что угодно?
– Пирожное