хороший. Показывая пример, скидываю одежду, под ногами приятно рассыпаются невысокие гребни морщинистого бархатного дна. Вода теплая, но только сверху, озеро имеет родниковое происхождение. Плыву аккуратно, могут быть коряги. Проплыв метров двадцать, опускаю ноги, и ступни скручивает бьющий из-под земли холод.
Духи обессилили настолько, что, похоже, не имеют ни сил, ни желания раздеваться, плавать и как подкошенные валятся на пружинящий мох. В воду лезет всего пара бойцов. Я выхожу из воды и опять пугаю их своими громогласными командами, для их же пользы. Результат впечатляет, вот она, мечта проктолога – скопление голых задниц на локальном участке. Черные лица, черные шеи и кисти рук, нездоровой белизны тела. Красивых тел мало, но ничего, к выпуску преобразятся, толстые похудеют, тощие поправятся, поднакачают мышцу, и пацаны начнут превращаться в мужиков.
После купания группа явно приободрилась. Строимся, выбираемся на грунтовку, а с нее вновь углубляемся в пески. Обратно тащимся по самой жаре, время к обеду. Проходим половину пути, под сапогами осыпается склон очередного бархана, отчего кажется, что группа топчется на месте. По песку хорошо после дождя ходить. С противоположной стороны сопки слышится знакомое урчание, и на вершине появляется дежурная «шишига», за рулем Тимоха.
Водила уже давно приехал за нами, но у него нет желания пилить по пескам нам навстречу, а взводному за радость прокатиться. Я сажусь в кабину, остальные лезут в кузов, радуясь неожиданному везению. Наша бестолковая миссия окончена, едем в полк, на обед.
После обеда комсомольский секретарь второго дивизиона, прапорщик, рассказывал в курилке, как получил медаль «За отвагу на пожаре». Года три назад горели окрестные леса, и личный состав принимал участие в ликвидации. Самому ему тушить не пришлось, его дело комсомольское – юных на бой зовет, и нету других забот. В начале осени с пожарами, наконец, справились. Герои, вскоре окончив учебку, разъехались по войскам, старослужащие уволились. А уже позже пришли на дивизион две медали, и встал вопрос, кому давать. Кто реально заслужил, были уже далеко.
– Я и знать не знал, что подвиг совершил, – весело повествовал «кусок комсомола», как он сам порой себя называл. Прапорщиков в армии называют кусками. – На плацу торжественное построение, сижу себе мирно в ленкомнате, готовлю очередную политинформацию, тут прибегает боец. Товарищ прапорщик, вас срочно на плац. Я ему – что случилось? А он – командир приказал. Я ходу, выскакиваю к своим, а тут с трибуны: «За мужество и отвагу, проявленные при тушении лесных пожаров…» Короче, не заморачиваясь, дали старшине, который кормежку возил, да идеологическому сектору.
Да, забавно даже ему самому, а ведь у медали конкретный статут.
Вечером с караула вернулся психованный Горелый.
– Чего с тобой? – пытаю его.
– Да чуть духу полбашки не снес.
– Как это?
После заряжания, построив смену, сержанты имели привычку