от испуга и повалилась на землю.
Что за бесполезное создание.
– Тут змея, – завопила она. – Змея!
– Хватит орать, – заорала в ответ Глафира. – Она тебе ничего не сделает!
– Наверняка она ядовитая!
Скрипнув зубами, Фира двинулась к своей спутнице, желая прибить кое-кого камнем. Уж явно не змею – та хотя бы молчала.
– Слушай, Эвелин, дальше я сама поищу. Иди в машину, передохни, – ласково проговорила Фира.
Эвелин, со слезами на глазах и виноватой улыбкой, радостно уточнила:
– Ты точно не против?
– Конечно, иди, – фальшиво пропела Глафира. – Я и сама справлюсь. К тому же в твоем сне я ведь была одна, да? Никого рядом не было?
Эвелин отрицательно замотала головой.
– Вот и славно. Иди, милая.
Проводив спотыкающуюся Эвелин взглядом, Глафира выдохнула и поправила висящий на шее ведьминский амулет, скрывающий ее запах. Нет, она любила своих сестер, подаренных ей Медеей, но некоторые из них иногда бывали… Раздражающими.
Убедившись, что Эви скрылась за поворотом, Фира направилась вперед, рассеянно исследуя горную местность. Через четверть часа ей повезло – на высоте примерно двадцати метров сверху она обнаружила темнеющий вход в пещеру.
Очевидно, ту самую пещеру. С древней чашей внутри…
Проверив лямки рюкзака, Глафира потерла ладони друг об друга и полезла по склону вверх, цепляясь за камни. Они сами удобно ложились в руки, подставляли гладкие бока вместо острых сколов – камни любили ее, пели от ее прикосновений…
Глафира была повелительницей скал и гор, их верной дочерью, в руках которой они становились глиной…
Подтянувшись, она залезла на небольшую площадку перед входом в пещеру. И всмотрелась внутрь – оттуда повеяло холодом и сыростью.
Входить туда определенно не хотелось.
Закатив глаза, Глафира сделала первый шаг. Что-то внутри угрожающе зашевелилось, и камни запели, предостерегая ее от опасности.
О Медея, только бы не ящеры, только бы не ящеры…
Она сделала еще один шаг и нервно сглотнула. Из темноты на нее уставились чьи-то светящиеся глаза.
«Она должна добыть чашу», – напомнила себе Глафира.
Но не такой же ценой!
Уж точно не ценой ее жизни.
Глаза неведомого монстра мигнули и исчезли.
Размяв пальцы на случай, если ей придется обороняться, Глафира шагнула вперед, заставляя себя войти в пещеру. Как только она очутилась под каменными сводами, как внутри что-то неприятно заныло. Древний, как мир, инстинкт просил ее держаться от этого места подальше…
Пройдя вглубь, Глафира заставила себя отвернуться от золота, тускло блестевшего в углах, и прочих драгоценных вещей. Она вовсе не бескорыстна – просто Фира твердо оценивала свои возможности, понимая, что не унесет много из пещеры.
Чаша обнаружилась в выемке прямо в стене, будто она была создана специально для ее хранения. Схватив предмет, заставивший Эвелин биться в истерике, Глафира бросилась прочь из пещеры.
И