него и примыкает к революционному классу, к тому классу, которому принадлежит будущее»[1].
Октябрьская революция в России ознаменовала начало новой эпохи в истории человечества. Для миллионов и миллионов трудящихся во всех уголках Земли она стала символом грядущего освобождения. Лучшие умы старого мира горячо приветствовали ее. Но с первых дней своего существования молодая Советская республика оказалась в огненном кольце иностранной интервенции и гражданской войны. Затем несколько лет передышки, восстановление разрушенного хозяйства, закладка фундамента новой жизни и снова тучи на горизонте: фашистская чума коричневой слизью поползла по Европе. Гитлер захватил власть в Германии, Япония вторглась в Китай. Начал формироваться союз держав Оси. Наиболее вероятной перспективой развития международной обстановки в то время стало развязывание войны, нападение на Советский Союз. Именно в эти годы происходит становление Кима Филби, его духовное созревание.
Английский писатель Патрик Сил, отнюдь не симпатизирующий нам, в книге «Длинная дорога в Москву», посвященной Филби, следующим образом характеризует обстановку того времени:
«Разочарованные предательской политикой социал-демократов и напуганные фашизмом, левонастроенные молодые люди обратили свои взоры к Советской России, которая стала все сильнее захватывать их воображение. В то время, когда капиталистический Запад впал в состояние глубочайшей экономической депрессии, Россия приступила к осуществлению своего первого, поистине геркулесовского пятилетнего плана. В Советской России всем до единого человека была предоставлена работа, а использование ею ресурсов стало государственной политикой. В то время как капиталистический страны находились в состоянии упадка, экономика СССР триумфально развивалась. Советский Союз был привлекателен для мыслящих людей на Западе не только из-за успехов его экономики, но и благодаря значительным достижениям в культурном строительстве: Россия дорожила своими учеными, в то время как на Западе они оказались без работы; советская пресса широко освещала жизнь не кинозвезд и гангстеров, а писателей: Максима Горького восторженно приветствовали, где бы он ни выступал перед советскими людьми, а его произведения продавались миллионами экземпляров. Русские фильмы завоевали мировую известность. Но самое главное состояло в том, что Россия не была похожа ни на какую другую нацию; для коммунистов 1930-х годов, в глазах которых национализм был дискредитирован Первой мировой войной, Россия стала эталоном нового всемирного общества».
Это были великие, бурные годы ломки старого и созидания нового. В это время М. Горький спрашивал: «С кем вы, “мастера культуры”?» И этот вопрос касался любого, кто верил в силу добра и света, чья совесть не могла мириться с варварством фашизма, кто не мыслил себя в положении обывателя.
Вот что рассказывает сам Ким Филби о той обстановке, в которой формировалось его мировоззрение.
«Мое решение