деспотично, именно от правительств такого типа можно ожидать наибольшей поддержки».
Россия осознала, что означает французское вмешательство. Франция остановила ее на пути в Константинополь, нанеся ужасный удар по ее амбициям. Этот удар подтверждал опасения, выраженные князем Кантемиром. Франция более не терпела усиления России и противостояла ему всякий раз, когда представлялся повод.
Однако Россия продолжала мечтать о союзе с несговорчивым партнером. Царица показала это, адресовав исключительно горячую благодарность королю и незамедлительно назначив своего представителя во Франции. Ответный шаг был необходим, и король, в свою очередь, назначил представителя в России. Это оказался маркиз де ла Шетарди, в тот момент посланник Франции в Берлине, где он провел 10 лет.
Данный выбор имел важное значение, он подтверждал точку зрения Кантемира. Версаль не стремился к настоящему сближению, а просто хотел получать полную и достоверную информацию о положении в России и о ее планах. Параллельно с восстановлением дипломатических отношений с Россией Франция сближается с ее противниками, своими традиционными союзниками. Она подписывает новый союзный договор со Швецией и возобновляет договор о капитуляции с турками. Инструкции же, которые она дает своему новому послу в Петербурге, требуют изучения ситуации в России, оценки влияния царевны Елизаветы и «всего, что может указывать на возможность переворота».
Шетарди в России оказали исключительно пышный прием. В городах по дороге в столицу его встречали выстроенные в почетный караул полки и специально выехавшие приветствовать его местные представители власти. Императрица приняла Шетарди в присутствии двора, собранного в полном составе. Затем он без промедления явился к царевне Елизавете. Он выразил свое почтение дочери великого императора, ее красоте. Но его шаг носил прежде всего политический характер. Шетарди знал, что для множества русских Елизавета являлась законной наследницей Петра Великого. Достойные осуждения политические интриги помешали ей взойти на трон, но ее сторонники стремились вернуть царевне место, уготованное ей по праву рождения. Она также мечтала об этом. К тому же для русских, раздраженных «немецким засильем» при Анне, Елизавета воплощала надежду на возвращение к национальным традициям. Елизавета была глубоко русской по духу, прекрасно говорила по-французски и очень средне изъяснялась по-немецки. Шетарди отметил эту особенность, которая могла указывать на предпочтение Елизаветой Франции. Данные ему указания недвусмысленно гласили, что он должен тщательно изучить шансы принцессы взойти на трон.
Третий визит он нанес великой княгине Анне Леопольдовне, племяннице императрицы, которую та очень любила. Она выдала ее замуж за герцога Брауншвейгского и решила, что их ребенок станет ее преемником. Насколько Елизавета очаровала Шетарди, настолько Анна Леопольдовна показалась ему безликой и не представляющей