слыша шум их драки, доносившейся из раскрытых окон, пока Капа пыталась отбить сестренку:
– Запомни, тварь! В этом доме ничего твоего, кроме тебя самой – нет!!! Выживу обеих!!! Как и вашу старуху!!!! Вам здесь, сукам, обеим тут не жить! – орала на девочек Таисия и хлестала их по лицу.
Как ни как, а ей двадцать семь. Здоровая деваха – «кровь с молоком» против шестнадцатилетней хрупкой девчонки, еще не пришедшей в себя после голода 1942 года, испытаний эвакуации и смерти матери и ее девятилетней сестренки. Словом, силы были не равны. И драка завязалась жестокая.
Настоящая драка. Полу голая Таська и Капа, катались по полу, вцепившись друг другу в волосы. Рита подбежала к ведру с грязной после мытья полов водой и, схватив его обеими руками, смогла приподнять ведро и выплеснуть прямо в лицо Таське в тот момент драки, когда она оказалась под разъяренной Капой.
И это погасило драку. Таисия вскочила с пола и умчалась в спальню.
А девочки, обе так и сидели на мокром полу и рыдали. Отлично понимая, что отец их от мачехи защищать не будет. И что эта драка доломает их прежнюю жизнь окончательно.
Собравшиеся под окном соседки, посудачив между собой, обсуждая происходящее, подумывали уж было расходиться. Они вслушивались, не доносятся еще какие-то подозрительные шумы из квартиры аж, начальника отдела Пропаганды и агитации их городка, правда – в последнее время опять вернувшимся работать в школу, как и до войны – директором школы.
– Господи! При живом отце! Начальником он там каким-то в Горкоме был! Теперь же директор школы. Их же при таком папаше и в Дет. Дом не возьмут. Директор школы, а, прости господи, на такой шалаве женился.
– Да, уж, Таська-то на весь город прославилась своими похождениями.
– Так он же начальник, а что они начальнички о нашей жизни, о городе знают? Сидят там в кабинетах и жизни не видят. А мать-то его покойной жены, что-то давно не видать.
– Это ты про Елизавету Яковлевну? Да, не видать старуху. Уморила ее Таська, что ли?
Другая соседка поделилась тем, что знала о Елизавете Яковлевне:
– Да, нет. Пока жива. Выжили ее из квартиры, ушла и угол снимает. Живет за занавеской у кого-то. Там на отшибе Кимр. Зарабатывает стиркой.
Но другая поделилась своими наблюдениями:
– Стиркой. Да видно, что уж так настираешь, в наше-то время! Видела ее в воскресенье, у рынка стояла она. Капли рыбьего жира «продает». Стесняется милостыню просить. Вот так у входя на рынок и стоит с капельками. В надежде, что пожалеют и подадут, ведь ее ж весь город знает.
– Да, а ведь у Таськи целый дом в Кимрах! Могла бы пустить туда жить Елизавету Яковлевну с сиротами. Но «жадность фраера сгубила»! Сдают они с мамашей этот дом приезжим. Деньги совести дороже! О, вот и девчонки вышли из подъезда. Пойдем-ка. А то, подумают, что тут мы подслушивали.
Девочки привели себя в порядок, умылись и причесались. И пошли к бабушке, к Елизавете Яковлевне. Соседки зря говорить не станут,