я, – а ее не трогают. И компьютеры, кстати, надо ставить на зарядку. Я уж не говорю про лабораторию экспертизы, там столько всякого-разного воткнуто в розетки, и ничего.
– Все, вами перечисленное, разрешено, а чайники запрещены, – отрезал парень, – это не я придумал. Мне начальник велел забирать их все.
– А у нас его нет! – беззастенчиво соврала я. – Мы кофеек предпочитаем.
– Небось затырили, – предположил охотник за чайниками.
– Вам нельзя открывать наши шкафы, – напомнила я.
Наш диалог прервал стук.
Дверь комнаты распахнулась, и появилась модно одетая дама, это была госпожа Морина, наша клиентка.
– Здравствуйте, – произнесла она.
– Зинаида Борисовна, добрый день, – улыбнулась я, – заходите, садитесь.
– Чай, кофе? – предложил Димон и показал на тарелку. – Угощайтесь, самые вкусные в Москве пончики у нас.
– Мне только выпечку и есть, – засмеялась посетительница, – я живу на одной капусте, кроликом стала и все равно толстею. Вот чаю выпью с удовольствием. На улице дождь льет и холодно.
– Осень, – элегически заметил Никита, – не стоит ждать, что жасмин расцветет.
– Да, в октябре не самая прекрасная погода, но есть в ней своя прелесть, – произнес новый эксперт.
– Какая? – удивился Никита.
– Представь, что бежишь домой от метро или с парковки, – стал объяснять Вадим Борисович, – ты промок, продрог. Влетел в квартиру. А там сухо. Тепло. Из крана горячая вода течет, на столе пирожки. Поел, упал на диван, взял любимую книгу. Лежишь, радуешься. Все плохое нам дается для понимания: вокруг много прекрасного, которое мы просто не замечаем.
Я поставила перед Зинаидой чашку.
– Что у вас случилось?
Глава третья
– Ничего экстраординарного, – смутилась Морина, – все живы-здоровы. Просто небольшая странность.
– Рассказывайте, – велела Ада Марковна.
Зинаида сделала глоток чая.
– О, цейлонский! Люблю его намного больше, чем индийский. Если моя история покажется вам длинной, остановите меня.
– Непременно, – пообещал Димон.
Зинаида начала обстоятельно объяснять, почему она пришла к нам.
У Мориной трехэтажная квартира в центре Москвы, в доме, который возвели в начале тридцатых годов двадцатого века. Учтите, что в те времена в центре Москвы народ в основном ютился в коммуналках. А у Мориных был просто дворец. Каким образом отец Зинаиды, Борис, ухитрился оторвать такие хоромы? Все объясняется просто. Борис был известным архитектором, разработавшим проекты многих зданий, как в столице, так и в других городах. Одна из его работ – коммуна для пожилых людей.
После Октябрьской революции и до начала Великой Отечественной войны в СССР существовала мода на коммуны. Люди, объединенные одной профессией или какими-то общими интересами, селились вместе. Большая общая квартира превращалась почти в семейную: