Правонарушения в финансовой сфере России. Угрозы финансовой безопасности и пути противодействия
смысле физического нахождения имущества или места совершения сделки, а два вида «связи со Швейцарией»: местом жительства (нахождения) субъекта права является Швейцария либо заявляемое право было приобретено в Швейцарии. Кроме того, такое правовое притязание должно признаваться швейцарским судом. При этом установленное Законом исключение распространяется только на имущество, в отношении которого у третьего лица имеются вещные права, обязательственные права в отношении такого имущества не могут быть основанием для возражений против конфискации. Поэтому, например, банк может требовать неприменения конфискации в отношении имущества, которое является предметом залога по кредиту, но не может возражать против конфискации на основании какого-либо обязательства (в том числе в связи с наличием у банка денежного требования о возврате кредита, которое носит обязательственный характер).
Этот пример свидетельствует о пробеле в праве, созданном Законом: в случае блокирования и конфискации имущества политически значимых лиц или их окружения (каковое имущество формально-юридически может принадлежать, например, компании, имеющей обязательства) судьба таких обязательств и, соответственно, вытекающих из них требований третьих лиц Законом не регулируется и остается юридически неясной. Следует заметить, что ст. 74 «а» федерального закона «О международной правовой помощи по уголовным делам», на которую аутентичное толкование ссылается как на источник, из которого была заимствована норма ст. 7 «b» Закона, не ограничивает право третьих лиц на истребование арестованного имущества принадлежностью исключительно вещных прав, в связи с чем закон о правовой помощи пробел в праве не создавал, но на основании комментируемого Закона такой пробел возник63.
Ссылка аутентичного толкования на то, что швейцарская и международная судебная практика признает право истребовать арестованное имущество (заявлять иск об освобождении имущества от ареста) только за лицами, имеющими на вещь титул собственника или обладателя ограниченных вещных прав, в данном случае не является корректной. Такое толкование совершенно не учитывает, что ст. 7 «b» Закона является абсолютной новеллой, поскольку регулирует случаи, когда в связи с блокированием всего имущества субъекта права, по сути, прекращаются все имеющие обязательственный характер требования, принадлежащие всем кредиторам этого субъекта. Такие недопустимо жесткие правовые последствия не порождает даже конкурсный процесс (банкротство), в рамках которого кредиторы имеют пусть не всегда реальную возможность, но формально признаваемое право заявить свои требования. Установленная Законом модель удовлетворения требований третьих лиц, по сути, превращает имущество политически значимых лиц и их окружения в юридическую ловушку для добросовестных кредиторов. Не случайно, что при обсуждении законопроекта ст. 7 Закона вызвала резкую критику (в частности, один из депутатов охарактеризовал