но и во всей России».
Это утверждение не соответствует действительности. Помимо героических действий командующего по спасению флота для Советской республики, отсутствие у него намерений захватить власть объективно подтверждается тем, что Щастный от этой самой власти упорно отказывался. Только нравственный долг да настойчивые просьбы моряков не позволили ему уйти из флота в условиях, когда тот находился в тяжелейшем положении. В протоколе судебного заседания зафиксированы слова А.М. Щастного: «К сожалению, в суд не прибыли свидетели, которые могли бы подтвердить, что я все время отказывался от власти». Есть в деле и его официальное прошение об отставке, которое Троцкий отклонил.
Ряд обвинительных пунктов сводился к проведению А.М. Щастным антисоветской агитации. Л.Д. Троцкий заявил в суде, что это «самый важный и главный»[8] обвинительный пункт. Он усмотрел антисоветскую агитацию в том, что все основные вопросы по управлению флотом, в том числе о подготовке его к уничтожению, командующий выносил на рассмотрение Совета комиссаров флота, а также сделал в Совете III съезда моряков Балтфлота «антиправительственный доклад», рисуя состояние флота в крайне мрачных красках.
Парадокс заключается в том, что Л.Д. Троцкий, всегда ратовавший за «насаждение комиссаров в качестве блюстителей высших интересов революции и социализма»[9], в этом случае обвинил А.М. Щастного не в том, что он игнорировал мнение комиссаров, а в том, что он советовался с ними.
Троцкий считал, что Щастный на заседании Высшего военного совета в апреле 1918 года (а затем и в своем докладе на Совете III съезда моряков) «рисовал положение флота в крайне странном виде, называя флот не иначе как “железный лом”». Доклад этот показался Троцкому паническим, и он «усмотрел в этом определенную политику», направленную «к дискредитации центральной власти»[10]. Однако аналогичная констатация содержалась в законах этой самой власти. В частности, в декрете Совнаркома от 29 января 1918 года о роспуске старого флота, гласившем: «Российский флот, как и армия, приведены преступлениями царского и буржуазного режимов и тяжелой войной в состояние великой разрухи». А 20 марта Морским генштабом была издана директива, в которой констатировалось полное боевое бессилие Балтийского флота.
А.М. Щастный, ссылаясь на следствии на упомянутый декрет Совнаркома и учитывая опыт Ледового похода, говорил: «Моральное и материальное состояние Балтийского флота таково, что осуществить в полной мере свои права командующего флотом я не мог по двум причинам:
1) неудовлетворительное состояние корпусов и судовых механизмов, оставшихся без зимнего ремонта;
2) некомплекты на судах личного состава, в большом числе ушедшего с судов флота по декрету 29 января, а также известная деморализация состава, оставшегося на кораблях»[11].
О реальном положении дел на флоте в то время свидетельствуют подшитые в качестве приложений