неожиданно приобрела гримасу невиданного смущения, словно его раздели догола на плацу и опустили в кипящий котел! Красный как рак, заикаясь и пряча глаза, срывающимся голосом он пролепетал:
– Ну… ну зачем же вы при невесте?.. Она может ведь не так понять… А тут такое дело…
Не меньше минуты прапорщик, кряхтя и потея, подбирал слова, до крайности забавляя взводного, пока, наконец, не выдал достаточно логичное на своем уровне объяснение:
– У нас в армии считается, если солдат пьяный – это плохо, а старшина – хорошо!
Кстати, в тот вечер мы неплохо посидели дома у замполита за стаканом легкого коктейля, без проблем сняли угол у местной сердобольной бабули, а на следующий день невеста уехала в Москву.
Месяца два после этого случая Касторский меня не трогал, но со временем отношения наши снова почему-то испортились. Он вообще не очень-то жаловал солдат с высшим образованием, а моя дружба с замполитом и вовсе приводила его в бешенство. Однажды на учениях, когда мы в составе отделения ехали на открытом бронетранспортере, он даже умудрился бросить мне под ноги взрывпакет с горящим фитилем в надежде, что я со страха наложу в штаны. Не желая доставить ему такого удовольствия, я нарочно поднял его и держал до тех пор, пока фитиль не догорел до конца, после чего только выбросил наружу, и он взорвался в воздухе.
– Все равно не представляю, как слюнявый студент Санин, будущий командир, сможет поднять людей в атаку, – пытаясь скрыть досаду, сквозь зубы прошипел Касторский.
Были у прапорщика в роте и любимчики, которых он всячески опекал и лелеял. Ими, как правило, оказывались хлопцы, призванные из соседних областей, родители которых довольно часто приезжали и всячески «подмазывали» старшину роты свежими домашними продуктами и, главное, – крепкими спиртными напитками. Таких курсантов он старался редко ставить в наряды, частенько отпускал за территорию части и даже неформально обращался по именам, в то время как имен бойцов первого взвода, бывших студентов, он, казалось, даже не знал. Приехавшая снова за месяц до окончания учебки моя девушка в этот раз уже по своей инициативе привезла целых две бутылки водки и одну дорогого хорошего вина. Одна, естественно, попала старшине, другую я прикопал в укромном месте на территории части, чтобы позже угостить друзей, а вино предназначалось замполиту, который принять подарок отказался, снова угостив нас легким алкогольным коктейлем, сделанным по своему особому рецепту. Когда мы возвращались в часть после недельного увольнения, щедро подаренного добрым командиром взвода, девушка неожиданно вспомнила про эту бутылку и настоятельно потребовала не брать ее с собою в часть, боясь, что я обязательно напьюсь и нарвусь на большие неприятности. Я спорил, доказывая, что не такой уж и простофиля (к этому сроку службы мы уже научились пить аккуратно, не попадаясь на глаза командирам), а затем, окончательно разозлившись, бросил злосчастную бутылку далеко вниз с высокого снежного холма к реке, чтобы прекратить зарождающуюся ссору. (Сколько народу после