что ничего другого приятелю не остаётся. Заказчик будет рвать и метать, но Макаркина не найдёт, не должен, во всяком случае. Завтра поеду домой один, только прежде откопаю перстень старухи Мельниковой.
Мне не спалось, время тянулось мучительно медленно. В голову втемяшилась мысль, что я недостаточно хорошо прикопал перстень, что любой человек сможет найти его, поддев ногой песок. Надо было хоть камень привалить…
Я оделся в темноте и тихо выбрался из дома. Шёл быстрым шагом и через двадцать минут очутился возле высокого забора, который огораживал весь пляж по периметру. Ещё раньше я слышал, что кое-где в ограде есть лазы: местная молодёжь не могла смириться с платой за вход и таким образом боролась с несправедливостью.
Искать проход в темноте оказалось делом непростым. Я медленно шёл вдоль забора, ощупывая толстые монолитные прутья, и скоро понял, что можно кружить сутками, а лаза так и не найти. Да и существует ли он? Сплюнул и шёпотом выругался. Из упрямства, не желая сдаваться сразу, прошёл ещё метров двадцать и почти наткнулся на какого-то мужика, сидящего с пивной бутылкой прямо на земле.
– Простите, – пробормотал я, отступая.
– Дыру ищешь? – спросил человек. – Могу показать за двести рублей, плескайся сколько влезет. Ты один?
– Один.
– Зря. Ночью лучше всего купаться с девкой.
У меня в кармане джинсов завалялась какая-то мелочь и лежали свёрнутые сто пятьдесят рублей – сдача от покупки дыни. Я порадовался, что не спрятал деньги в рюкзак.
– Нету двести, только сто пятьдесят и мелочь.
– Пойдёт!
Человек отшвырнул пустую бутылку в кусты, сгрёб купюры с монетами и быстро зашагал вдоль ограды, я едва поспевал за ним.
– Майку сними, – чуть обернувшись, сказал мой провожатый, – сияешь в белом, как светляк… охранники заметят. Они, правда, из будки не высовываются, но лучше сними.
Я послушался. Метров через пятьдесят он остановился, буркнул: «Здесь», взялся за толстый прут и, поднатужившись, вытащил его: прут оказался отпилен, а не потому, что мужик был силачом.
– Полезай, – разрешил провожатый, – назад сам выберешься. Место запомни, оно приметное.
Я положил на бетонный цоколь свёрнутую майку в качестве метки и двинулся в сторону озера, где мы с Макаркиным провели день. Солёнка сейчас была непривычно тиха, озеро блестело как зеркало, и лунная дорожка серебрилась на водной глади. Прав тот мужик: ночами надо купаться не иначе как с нагими прекрасными девушками.
Кольцо я разыскал с четвёртой или пятой попытки, перерыв песок возле кустов и успев испугаться до дрожи. Но вот пальцы нащупали перстень. Наконец-то! Сдул с него пыль и засунул в карман джинсов. Надевать не стал – побоялся.
Я вскочил с кровати, в одних трусах вышел во двор и закрылся в тесной кабинке летнего душа. Холодная вода взбодрила, прогнала остатки сна.
Игорь ещё спал, смешно похрапывая. Я слегка потряс его за плечо.
– А? Ты чего? – Макаркин сел в постели, сонный, с заплывшими глазами.
– Я уже домой собрался, чтобы не по жаре ехать.
– А