раз имел возможность убедиться, какая внутренняя сила в вас таится.
ГЛАВА LXXXVIII
Я совершенно не разделяла необоснованного оптимизма Джона Уитмора, да его и высказывание касательно наличия у меня силы духа выглядело крайне сомнительным. Возможно, с каждым днем у меня получалось все лучше скрывать свои истинные чувства, но что бы не видели со стороны окружающие меня люди, на самом деле сейчас я буквально вся состояла из концентрированного страха. Последние дни я катастрофически плохо спала, раздраженно грубила родителям в процессе сеансов видеосвязи и предпочитала подолгу не покидать своей комнаты в Кенсингтонском особняке. Вернувшаяся из Ливерпуля миссис Торнтон регулярно приносила мне приглашения от новоприобретенных знакомых и бесчисленные запросы на интервью, но я в равной мере не испытывала желания ни расхаживать по гостям, ни принимать незваных визитеров у себя дома. Единственное, чего я жаждала с невыразимой остротой, так это выпить, и для того, чтобы перебороть соблазн, мне приходилось до скрежета стискивать зубы и, ссылаясь на больной желудок, открыто просить экономку убрать из меню аперитивы. Я наивно верила, что званый вечер в Олдридж-Холле положит конец моим мучениями, однако, довлеющая надо мной необходимость позвонить Эзри Грант и маячащая на горизонте перспектива личной встречи, терзала меня с нарастающим остервенением. Я с нетерпением ждала известия об успешном открытии американской визы, но при этом до жути боялась того неизбежного момента, когда я буду вынуждена принять решение.
Дни наслаивались один на другой, а все не решалась поднять трубку, презирая себя за непонятную трусость. Мои вещи были уже полностью собраны, все дела улажены, а все еще точно не знала, лечу ли я в Лос-Анджелес или сразу отправляюсь во Флориду. Но в любом случае в Лондоне меня больше ничего не держало – невзирая на то, что я успела полюбить Англию за ее непередаваемое своеобразие, оставаться здесь и дальше я тем не менее не считала нужным. Этот этап был окончательно пройден, и я надеялась, что даже если Дарен не удовлетворится финансированием стартапа своего друга Хатчинсона и все-таки надумает судиться из-за наследства, Джон Уитмор и его коллеги найдут способ избавить меня от присутствия в Британии, взяв на себя представительские функции. Впрочем, пока Дарен хранил подозрительное молчание, и я не слышала о нем со злополучного скандала на приеме. Не давала о себе знать и Кара, помнится, совсем недавно убеждавшая меня, что ей позарез нужна журналистская аккредитация, а весь столичный глянец с нетерпением ждет развернутый репортаж со светского раута. В итоге Каролина просто покрутилась среди гостей, злорадно понаблюдала, как разъяренный Дарен срывает с меня бабушкины бриллианты, а затем бесследно растворилась в ночи, мастерски примазавшись к сыну Родрика прямо у выхода.
Я понятия не имела, какие цели Кара тогда преследовала, и удалось ли ей воплотить в жизнь свои честолюбивые планы, но уже тот факт, что я больше не получала