вашей семьи до времени появления первых людей?
– До первых людей вряд ли, но до времен библейских пророков, безусловно, но только не историю семьи, а только те воспоминания, которыми обладали мои прежние воплощения, то есть те из них, которые были наделены магическими силами. Теперь я, как и вы, Тихон Алексеевич, могу читать мысли других людей и внушать им, действовать по моим указаниям.
– Эта ваша способность уникальна и опасна как для окружающих, так и для вас, если только вы не исполнены искреннего желания помогать людям или хотя бы не вредить им.
– Искренности мне хватает, но желания помогать этим малодушным и завистливым существам у меня никогда не было, и нет. Тем более что я сама такая же, как они.
– Странно это слышать из уст молодой девушки. В чем причина такого неприязненного отношения к представителям рода людского?
– Вы хотите услышать историю жизненных невзгод моих предков или мою?
– Давайте начнем с вашей.
– Сколько я себя помню, в школе и во дворе меня всегда считали странной или «чудной». Мне нравились волшебные сказки Андерсена, Бажова и Гофмана, несмотря на сложности в понимании я прочитала Одиссею и Илиаду Гомера, трагедии Эсхила и Еврипида. Когда мои сверстницы увлекались любовными романами, я обыскивала библиотеки в поисках фантастики. Настоящих друзей у меня никогда не было, потому что я не умела общаться с ними на равных, считая себя умнее всех. Я либо снисходила до их уровня и подстраивалась под них, либо игнорировала.
Все школьные предметы давались мне очень легко, и у меня не было привычки заниматься подготовкой к урокам дома, исключая письменные задания. При этом когда, кто-либо превосходил меня в быстроте решения задач, я сразу начинала испытывать комплекс неполноценности. Во мне как будто уживались сразу два человека, один из которых был неуверенным в себе, неспособным ни к чему, завистником чужого успеха, а второй считал себя гением и был гордецом, оценивающих всех вокруг по степени их ничтожности. С возрастом, однако, противоречия между моими завышенными амбициями и реальными возможностями перестали быть такими острыми. Когда часто получаешь заслуженные удары по самолюбию, начинаешь осознавать границы своих способностей, обретаешь скромность и одновременно начинаешь испытывать уважение к талантам других людей. Во времена моего юношеского максимализма мои устремления были разнонаправленными. Так с одной стороны я мечтала решить какую-нибудь глобальную математическую задачу и прославиться, и в то же время в других моих грезах я видела себя кинозвездой, имеющей кучу поклонников. На первом курсе университета эти фантазии отнимали все мое свободное время, которое было бы полезнее тратить на чтение учебников. Вместо того чтобы после занятий разбирать конспекты лекций я часами танцевала перед трюмо, воображая себя героиней какой-нибудь мелодрамы. Мой школьный опыт домашнего ничего неделания сыграл со мной дурную шутку. Я завалила коллоквиумы по высшей алгебре и аналитической геометрии в первом семестре и испытала горечь