тем, что предпочитала смотреть на всё сквозь пальцы, вино у нее, в самом деле, оказалось отменное, и потом мой Ксандль и его приятели умели погулять на широкую ногу и мало как кто ещё «тряхнуть мошной». Правда, нельзя сказать, что мы со Штеффи очень уж стремились быть «приправой» для мужчин, но ведь всегда с удовольствием показываешься на публике с благородными спутниками. В следующую субботу Штеффи зашла за мной в пять часов. Мы нарядились почти одинаково, только у черноволосой Штеффи были шляпка с перьями, вуаль и блузка голубого цвета, а у меня – розового, и мы обе выглядели весьма соблазнительно. В этот день мы также решили подвязать рубашки и наши кружевные штанишки голубыми и розовыми бантами, чтобы и здесь выглядеть сёстрами, если кто-нибудь из господ надумает «устроить нам смотр». Мы радовались грядущему смотру, как будто никогда прежде этого не испытывали. Стоял изумительный весенний вечер, и, когда мы рука об руку направлялись к жилищу Ксандля, Штеффи призналась мне:
– Надо надеяться, что всё пройдёт с настоящим шиком, моя тёрка просто огнём горит…
У меня под юбками тоже чесалось, хотя только за день до этого Ксандль фундаментально прочистил меня с песочком.
У Ксандля уже собрался узкий круг его закадычных друзей, находившихся в прекрасном расположении духа. Тони Лехнер, Карл Бирнекер и Карл Вамбахер, все, как и Ксандль, коренные богатые венцы, самостоятельно поднявшие своё дело и, как принято выражаться, в самом расцвете лет. Ксандль представил им меня и Штеффи, после чего воспоследовало церемонное целование ручек и многозначительное перемигивание. Мужчины щекотали нам запястья густыми нафабренными усами и уже сейчас сгорали от сладострастия точно «расфуфыренные фаты», как шепнул мне на ушко Ксандль. Сама же я слышала, как Лехнер, обращаясь к кому-то, шёпотом произнёс:
– Послушай, во вкусе ему не откажешь, нашему Ксандлю. Две бабёнки просто на объедение! Таких и без масла бы скушал!
Штеффи и я, однако, вели себя сдержанно и благовоспитанно, ведь времени у нас впереди было ещё предостаточно. Когда остальные, наконец, сошли вниз и рассаживались в экипажи, я задержалась с Ксандлем. Он сослался на то, что должен запереть дом, но я-то знала его. Именно в тот момент, когда я положила руку на щеколду входной двери, он схватил меня за груди и, стоя вполоборота ко мне, сунул в руку свой помазок, который я незамедлительно принялась мылить, чтобы он поскорее кончил, и мы не заставляли компанию ждать себя слишком долго. При этом я сделала бесплодную попытку его урезонить:
– Ну, прекрати, Ксандль, ты мне ещё пятен на подол наставишь. Пойдём, будь умницей, нам ведь некуда торопиться, и потом, что другие подумают!
Однако он так толкался своим представительным животом, что его член сам собой заплясал у меня в сжатой ладони, и при этом Ксандль стонал:
– Всего лишь… небольшой авансик… понимаешь… чтобы ты навыков не утратила, пока мы… стало быть… будем на людях… у Ресль…
На него уже накатывало и тогда, чтобы не тратить время на разговоры и в желании поскорее завершить это спонтанное мероприятие,