раз и навсегда, понятно?
Пеперль покорно кивает.
– Ты будешь ходить туда, куда тебя пошлю я, и будешь делать то, что прикажу я, и больше ничего! А за это потом я всегда буду тебя подолгу ебать, – посулил он ей, – так, как тебе будет приятнее, и когда бы тебе ни вздумалось! Но только в награду, если ты будешь послушной и принесёшь деньги. Вот так, ну а теперь ступай домой и завтра днём ровно в половине четвёртого приходи ко мне сюда.
– Мне одеться красиво?
– Ну уж нет! Оденься точно так же, как сегодня, приходи именно такой, не вздумай даже заколку вставлять или подвивать волосы. И даже не вздумай подмыть пизду, поняла?
Пеперль послушно облачается в своё заношенное платьице. На прощанье Ферди ещё раз покровительственно протягивает ей свой тонкий белый отросток.
– Держи, тебе разрешается чмокнуть его за то, что была такой послушной.
Она с беззаветной преданностью целует макаронину парикмахера, после чего Кукило отворяет двери и выпускает девочку на улицу. Довольный, он ещё какое-то время наблюдает за тем, как она медленно и устало ковыляет прочь, затем плотно запахивает рабочий халат поверх голого тела. Что за блядь получится!
В воскресенье после обеда ровно в половине четвёртого из-за угла Шелльхаммерштрассе показывается Пеперль. Господин Кукило в элегантном летнем костюме с душисто напомаженными кудрями стоит у входа в свой салон и улыбается навстречу приближающейся Пеперль. Потом они вместе отправляются вдоль Гюртеля в сторону виллы Верингер-коттедж, и по пути господин Кукило даёт Пеперль мудрые наставления.
– Не подведи меня, мой мышонок, – поучает он, – сейчас мы идём к одному господину, который поимел в постели ещё твою мать. Когда он услыхал, что теперь можно поиметь и её дочь, он точно с цепи сорвался, он даст тебе пятьдесят шиллингов, которые ты затем вручишь мне, понятно, а я за это потом так основательно прочищу и отшлифую изнутри твою сладкую дырочку, что ты потом долго-долго будешь это чувствовать. – Пеперль согласно кивает, она сделает всё, только бы этот красивый и исключительно элегантный господин Кукило был с нею мил. – А после этого сразу придешь ко мне. Но учти, господин граф, к которому ты сейчас идёшь, – свинья свиньёй. Не вздумай стесняться, понимаешь, ты обязана делать всё, чего он потребует. Больше всего ему нравится выслушивать самую грубую похабщину! Ты должна всё время говорить «манда», поскольку «пизда» для его уха звучит чересчур изысканно, и вообще ты должна себя вести очень вульгарно, ему это нравится и как раз за это он и платит.
– Значит, я должна быть такой же вульгарной как с мальчишками на улице?
– Ещё больше, мышонок. Ты же смышленая и с ходу поймёшь, чего ему хочется.
– А ебать меня я тоже обязана ему позволить?
Кукило задумывается.
– Может да, а может, и нет, кто знает, годится ли он ещё для такого дела. Возьми-ка этот пакетик. Ты позвонишь в дверь, и, я полагаю, граф сам тебе откроет. Если нет, тогда заявишь, ч�