диск со следами крови он бросил Марье:
– Забери. Потом надо сжечь.
Он взглянул за улицу и дернулся – мимо снова призраком плыла Аня, но теперь ее сосредоточенное лицо было обращено к окну. Марья коротко оглянулась на нее и тут же отвернулась, поежившись. От одного взгляда на сестру становилось и жутко, и тоскливо, и стыдно.
Финист резко выдохнул сквозь зубы:
– Надо уходить скорее. И так, чтоб с ней не столкнуться.
– Почему она не заходит?
– Не может. Ждет, когда кто-то дверь откроет. Неживые твари, знаешь ли, не могут войти сами даже в кафе.
– Как вампиры? – Марья слабо улыбнулась. – А ты как вошел?
– Ты же меня позвала. Этого достаточно. Поэтому не смотри на нее – взгляд тоже можно посчитать за приглашение.
Финист деловито огляделся, недовольно побарабанил пальцами по столу. Часы у барной стойки показывали половину шестого – слишком рано для зимнего рассвета, но тьма снаружи уже становилась все менее непроглядной, а свет фонарей все более тусклым.
– Идем, – Финист поднялся, снова надел очки и накинул капюшон куртки, протянул Марье руку. – Надеюсь, ты хорошо бегаешь.
– Знаешь, за сегодня я уже набегалась. – Марья недовольно поморщилась, но накинула и застегнула пальто.
Он повел ее к черному входу, мимо официантки, смотрящей сквозь них стеклянными глазами. Толкнул дверь навстречу утренней темноте, жадно втянул воздух. Не отпуская руки Марьи, потянул за собой в лабиринт грязных дворов, настолько темных, словно свет никогда в них не попадал. Финист легко находил путь, и Марья старалась не оглядываться – подозревала, что увидит за спиной только сплошную стену.
Они шли быстро, почти срываясь на бег, и было не до разговоров. Марья зажимала воротник, но ветер все равно щипал горло и проникал ледяными пальцами за шиворот. Сумка мешалась, то соскальзывала с плеча, то впивалась в бок чем-то жестким сквозь подкладку, но бросить Марья ее не осмеливалась, волной поднимался протест: «Там же паспорт и ключи!» Довольно скоро начало колоть в подреберье, но Марья только сжимала зубы и старалась не сбиться с шага и не отстать. Она ослабла после сна, и несколько блинчиков не смогли восстановить ей силы.
Финист коротко оглянулся, крепче сжал ладонь.
– Потерпи, маленькая упрямая сестрица. Недолго осталось.
– Куда… мы? Прят… – Марья выдыхала слова через силу, отрывисто, на большее не хватало сил. Да и на эти огрызки слов их тратить не стоило.
– Прятаться, да. Туда, где твоя драгоценная Соколица нас не найдет. – Он остановился, позволяя Марье перевести дыхание. – Знаешь, как собак сбивают со следа? Идут по воде. Так вот – под водой тоже подойдет.
Марья удивленно вздернула брови:
– Но как? Очередной навий фокус?
Финист улыбнулся:
– Почти.
Когда небо начало сереть, предчувствуя скорый рассвет, они вышли на набережную. Ветер здесь дул сильнее, рывками, трепал волосы, насквозь вымораживал влажным дыханием одежду. Марья