вспомнила их поездку в Грецию. Нужно было обновить шенгенские визы, и они отправились в недорогой тур в Халкидики, чтобы без пересадок в Афинах и на острова. Конечно, Яна грезила потусоваться на Миконосе, но на осень была запланирована свадьба, и разбрасываться деньгами не время.
Они вернулись с ужина в небольшом уютном городке Неос-Мармарас в отель на последней лодке. Объявили штормовое предупреждение, однако море еще контролировало амплитуду волн. Яне захотелось выпить мохито в баре возле пирса, а Никите – посмотреть на приближение грозы с другой стороны огромного сетевого отеля. Когда ветер начал опрокидывать салфетницы и пустые бокалы, волны ярились, а лодки разной степени пафоса застучали друг о друга, Яна заторопилась в сторону отеля. Они с Никитой зашли с разных сторон. Он стоял возле стойки ресепшена, а она направилась к лифту.
Ураган ворвался стремительно, как отряд группы «Альфа» в захваченный террористами концертный зал. Сквозь огромные пятиметровые стеклянные двери виднелось, как земля дыбится и исторгает из себя деревья с ветвистыми корнями, как лежаки кружатся в макабре и улетают в бассейн. Достаточно быстро погас свет, дети с обгоревшими носами заволновались, а постояльцы столпились у лифта. Спустя еще несколько секунд стеклянный купол над фойе рухнул на пол тысячей осколков, полилась вода, а вслед за этим порыв ветра вынес те самые двери по центру холла, которые разлетелись колкими стекляшками в разные стороны, и началась паника. Яна оказалась замкнута в центре толпы, а Никита к ней так и не побежал – стоял и смотрел. Обезличенно и без всяких эмоций. Даже когда она поскользнулась и упала, он продолжил стоять, обездвиженный и безразличный. Заливаясь спустя час в номере пойлом из мини-бара, она спросила, почему он не ринулся к ней. На что Никита абсолютно равнодушно ответил, что видел, что она находится в безопасности, все просчитал своим расчетливым мозгом. А как же человечность? А как же порезы, пусть неглубокие, от стекла? Она изрядно налакалась, чтобы уснуть, и даже смешала с алкоголем снотворное. Сердце стучало дятлом по грудной клетке. Да, тревога вошла в нее внутривенно еще тогда, в Халкидиках, просто спала, как вирус обыкновенного герпеса, до сообщения от Маши Тин Сити.
Яна поведала врачу эту историю, до этого она ее замалчивала. Даже подругам не рассказывала, частично потому, что согласна была с Никитой, а по большей части потому, что испытывала испанский стыд за его поступок.
– Он не извинялся потом, наутро?
– Нет, ушел на разведку, изучать местность и фотографировать последствия буйства стихии, – с некоторой горечью в голосе ответила Яна.
– Он склонен был обесценивать твои эмоции? – докапывался, как оказалось, доктор наук, медик с тридцатилетним стажем судмедэксперта.
– Сложно сказать. В чем-то он меня поддерживал, помог поверить в себя, включился в бизнес-процессы, укрывал меня одеялом посреди ночи, но где-то отмахивался. Меня всегда раздражало, что он кладет телефон экраном вниз, не добавляет в друзья в фейсбуке, считает