мои кровь, чары и частицу сути, оттого и трогать его никто, кроме меня, не смел.
– В свою защиту скажу, – с полуулыбкой оправдывался Пак, – она хотела уволочь меня. Никогда не слышал, чтобы нимфы и гоблины работали в команде. Им не повезло, что ты чутко спишь, да, ледышка?
Я закатил глаза, абстрагировался от его непрекращающейся болтовни и позволил себе отключиться.
Мне почти не снятся сны. Сны для смертных, людей, чьи эмоции так сильны и всепоглощающи, что проникают в подсознание. Фейри обычно не видят снов, и наши покойные умы не тревожат прошлое, будущее или что-либо кроме настоящего. Людей могут терзать чувство вины, тоска, беспокойства и сожаления, в то время как большинство фейри их практически не испытывают. Мы во многих смыслах более опустошенные, чем смертные, нам недостает глубоких эмоций, которые делают их такими… человечными. Возможно, поэтому они нас так привлекают.
Давным-давно мне снился один и тот же сон, прямо после того, как умерла Ариэлла, – чудовищный, душераздирающий кошмар о том дне, когда я допустил ее смерть, когда не смог ее спасти. Он повторялся из раза в раз: я, Пак и Ариэлла преследуем золотистую лису, вокруг нас смыкаются тени, и откуда ни возьмись появляется ужасающая виверна. Каждый раз я знаю, что Ариэллу ударят. И каждый раз пытаюсь успеть к ней до того, как смертельное жало попадет в мишень. Мне не удается, она смотрит на меня кристально голубыми глазами и, прежде чем обмякнуть в моих руках, шепчет мое имя, после чего я вырываюсь из сна.
Тогда я и научился замораживать эмоции, избавился от всего, что делало меня слабым, чтобы застыть внутри и соответствовать внешнему облику. Кошмары прекратились, и с тех пор сны мне больше не снились.
До сих пор.
Я осознавал, что стою посреди Тир-на-Ног, в резиденции Королевы Неблагого Двора, моего прежнего дома. Эти земли когда-то принадлежали и мне. Я узнал отдельные достопримечательности, изучив их как собственное лицо, однако что-то не давало покоя. Остроконечные горы, чьи пики терялись в облаках, не отличались от тех, к которым я привык. В снеге и льдах, покрывавших каждый квадратный метр земель и никогда не таявших, тоже не прослеживалось ничего необычного.
Все прочее было разрушено. Знаменитые богатые леса Тир-на-Ног исчезли, вместо них вдаль простирались бесплодные, пустынные поля. Тут и там высилось несколько деревьев, но они представляли собой извращенные, больные версии могучих растений – металлические и сверкающие. Заборы из колючей проволоки тянулись через всю территорию, под снегом виднелись огромные ржавые железные машины. На месте, где когда-то располагался ледяной город и на солнце переливались безупречные кристаллические башни, теперь громоздились черные трубы, выплевывавшие в пасмурное небо клубящийся дым. Над всем нависали уродливые металлические небоскребы, их отблескивавшие скелетообразные силуэты утопали в облаках.
По мрачным землям бродили фейри, целые полчища, только те не походили на моих собратьев из Неблагого Двора. Я узнал в них обитателей отравленного королевства, Железных