богемные, обожающие удовольствия привлекательные парижане, они жили в переходный период между эдвардианской эпохой и современным миром. Деньги, казалось, не имели для них никакого значения, и родители блестяще справлялись с тем, чтобы окружить нас – не ради нас самих, а потому что сами вели такую жизнь – удивительными людьми и событиями. В нашем доме бывали потрясающие личности. Ирен и Вернон Кастл[12]. Нижинский[13] приходил вместе с Дягилевым. Не скажу, что он произвел на меня впечатление, но я видела его – и получила о нем представление. Зато Дягилев был выразителен. С прядью седых волос среди черной гривы, он надевал шляпу совершенно изумительным образом. Я помню его весьма отчетливо. А молодой Нижинский напоминал домашнего грифона. Он обычно молчал. Но, разумеется, мы понимали, что видим самого выдающегося танцора в мире. Мы просто знали это – детей не обманешь.
Между тем няня у меня была чудовищная. Конечно, няни часто бывают недовольными. Они, возможно, и любят детей, но это не их дети, и наступает время, когда они уходят навсегда. Я не выносила свою няню. Она была худшей из всех.
Но должна признать: есть один ужасно привлекательный факт, связанный с ней, которого мне не забыть. Ее звали Пинк. Я всегда считала это имя невероятно стильным.
В Париже Пинк ежедневно – кроме среды, своего выходного, – выходила с нами из дома, и мы шли по Авеню дю Буа, ныне Авеню Фош, к Булонскому лесу, где могли поиграть. По средам же моя бабушка поручала нас своей помощнице, мисс Нефф, отвратительной, всеми брошенной, сломленной, старой – старой! – приятельнице-американке, которая всегда носила одно и то же древнее платье из черного кружева. Мисс Нефф водила нас в Лувр смотреть «Мону Лизу». Вечное черное кружевное платье, Лувр, «Мона Лиза»…
Однажды настал день, когда мы пришли к «Моне Лизе» в сто десятый раз. Мы должны были встать тут, затем там, после здесь, здесь и здесь, потому что, как мисс Нефф неизменно объясняла нам, «она всегда смотрит на тебя…».
Мы с сестрой послушно исполняли то, что нам говорили, поэтому знали «Мону Лизу» прилично. В ту среду мы рассмотрели ее со стольких ракурсов, что охраннику пришлось подойти к нам и попросить покинуть музей, поскольку мы оказались последними посетителями Лувра. Я помню, как звучали наши глухие маленькие шаги, пока мы проходили по опустевшим мраморным залам, стремясь наружу. На следующее утро во всех газетах сообщили, что минувшей ночью «Мону Лизу» украли.
Кажется, бедную старушку нашли в сырой ванной нищего художника вырезанную из рамы, свернутую в рулон и засунутую в мусорное ведро. Ее не разворачивали два года. Не забывайте, что это была самая знаменитая картина в мире, и не забывайте также, сколь мал был этот мир тогда. Ее пропажа стала подлинной трагедией. Подобно похищению ребенка, которого вы любите больше всего на свете.
Возвращение картины наделало много шума, но еще больше шума произвела ее кража. Мы с сестрой оказались последними, кто видел ее до исчезновения. За один день мы превратились