он улыбался даже тогда, когда толкал меня в кротовую дыру?
– Когда-то – это когда? – подхожу поближе. – Сколько лет назад? Двести? Триста? Откуда ты вообще здесь?
– Оттуда! – он машет рукой в сторону сквера.
– Только не рассказывай, что ты вампир или оборотень. Или живёшь на земле уже сотни лет!
– Вот ещё! – фыркает. – Шутишь, что ли?
Сажусь на пустой стул рядом с ним. Смотрю в объектив фотоаппарата, который он нацеливает мне прямо в глаза.
– Расскажешь! – говорю. – Или мне самой догадываться?
– Ты обо мне или норах? – он закрывает объектив ладонью. – Если обо мне, то я Дима. Мне шестнадцать, я люблю фотографировать красивых девушек.
Улыбается.
Прячет фотоаппарат в рюкзак.
– Если о норах, то они давно тут. Их лет сто назад здесь нашли. Во время войны в них прятались от бомбёжек. Обычные туннели, если не идти далеко вглубь.
– А что в глубине?
– Петли.
– Какие петли?
– Временные. Можно войти сейчас, а выйти в прошлом или в будущем. Хотя будущее только Браги проверял. Я так далеко не бегаю. Мне здесь больше нравится.
– Ты думаешь, я сейчас в твои сказки поверю?
– А это не сказки. Я вообще мог тебе всего этого не рассказывать. Просто ты тоже не из обычных.
– В смысле?
– Ты видишь меня и Браги. Ты даже кафе видела, в которое я тебя позвал. Ты из наших. Это точно.
– Вы что телепорты какие-то?
Смеётся. Допивает свой кофе.
– Нет, мы – бегуны. Мы можем бегать по времени.
– Как это?
Дурачит он меня, что ли? Рассказывает какие-то байки, как будто мне десять.
– Ну, мы можем перемещаться из одного времени в другое. Иногда надолго, иногда на несколько минут. Как захочется.
– А зачем вам такие забеги? Просто так?
– Ну, не совсем просто так. Мы ищем.
– Кого?
– Друзей. Воронов. – Димка опять достаёт из рюкзака фотоаппарат. Поворачивает объектив в толпу туристов у собора. – Я далеко не бегаю. Только сюда. Раньше этот город был теплее, многослойнее. Сейчас слишком серый стал, пустой.
– Ты жил тут?
– Да. Лет тридцать назад. Пока не началась война.
– Какая война?
– Наша.
Он встал из-за столика, повернул объектив в небо.
Стая воронов летит из сквера. Голод, несчастья, мор.
– Мы потерялись все тогда. – Он обернулся ко мне: – Надо было или выживать, или сражаться. В шестнадцать трудно сражаться, если против танка у тебя лишь кулак. Сложно остаться прежним.
– А зачем тебе вороны?
– Вороны?
Он больше не улыбался. И больше не щёлкал своим фотоаппаратом.
На ладонях я заметила шрамы. И над правой бровью тоже.
– Потому что мы все вороны. Ночью. Днём мы обычные. Но днём мы не видим друг друга, не узнаём. Только ночью.
– Как это вороны ночью?
– Плата за туннели. За то, что строили баррикады. За то, что не сдавались.