выкинуть, но даже возиться с ней было омерзительно. Я решила подождать брата, но и находиться в комнате с жабой было противно… Мне кажется, что у нас общее чувство – классовая ненависть к человеку, примазавшемуся к советской власти. Ничего здесь рабского нет. Ведь никто из нас не кинулся ему прислуживать.
– Да, пожалуй верно, но противно смотреть, как проводник подчиняется его требованиям.
– Во-первых, обслуживать пассажиров его обязанность, – заметил Гена, – а во-вторых, он платит ему дополнительно за работу.
Определение чувства подняло настроение группы, но не уменьшило брезгливости. Евтихий Аристархович, казалось, не замечал этого, вмешивался в разговор, говорил властно и с апломбом. Вообще он ничего не стеснялся. Однажды подал кондуктору червонец и пробасил:
– Принеси-ка мне, братец, бутылочку рабоче-крестьянской!
Кондуктор положил червонец на столик и сказал:
– Нет уж, извините, гражданин, бумажки за вами убрать, чайку принести – это я каждому пассажиру с удовольствием, но за водкой бегать – прошло время. До революции мальчишкой набегался.
Юная группа торжествовала: «Значит, есть новый человек, он растёт, и не купить его подачкой».
Капля волшебного сока
Екатерина Васильевна любила рассматривать планировку города. Она вникала во все детали. Ее восхищал размах строительства и целесообразность каждого помещения. Но это и не было просто восхищение, а внимательный анализ.
Однажды она сказала Виле:
– Я профан в архитектуре, способна только любоваться формами, но есть отрасль, которая является моей жизнью, и здесь хочется кое-что сказать. Я в восторге от планирования пионерского лагеря. Аллеи, статуи, беседки, веранды – всё это прекрасно. Даже солярий и бассейн для купания сделаны с учетом требований медицины, педагогики и эстетики. Однако я лично не согласилась бы работать в таком лагере.
– Почему, Катя, скажите. Наверное, упустил что-то важное. Я ведь не педагог.
– Меня в этой планировке восхищают не столько формы, сколько то, что во всех мелочах вы проектируете нового человека, а ваш пионерский лагерь спроектирован для барчуков.
– Но лагерь – место отдыха.
– Место отдыха после школьных занятий, после города. Но что называть отдыхом детей? Как говорила Крупская: «лежать и плевать в потолок»? Нет, ребятишки очень деятельный народ. Их без физической нагрузки нельзя оставлять.
– А спортплощадки, аттракционы, туризм, самодеятельность?
– Это есть. Но дети должны не только глазеть на красоты природы, но и работать.
– Извините. Работать и отдыхать. Какое-то противоречие.
– Нет. Даже для взрослых Крупская предполагает отдых в смене труда. Человек строит самолёты, а отдыхает на сельскохозяйственных работах. Это не новость. Возьмите жизнь Толстого, Павлова, Мичурина, которые чередовали виды труда. Они отдыхали, работая в саду или ещё где-то,