распродать «на лекарства», когда дед сначала занедужил, а потом слег, как-то мгновенно усох и еще месяцем позже помер. Сделав на остаток денег, вырученных за оружие, ремонт в их с бабкой квартире, он официально устроился работать на полставки учителем в районной, ничем не примечательной школе. И, тихо ненавидя свою профессию, продолжал посвящать все свободное время истинной страсти – кладоискательству.
Однако со смертью деда удача, казалось, от него отвернулась. Кубышки, найденные в поле, оказывались уже разбитыми, а монеты растасканы мелкими грызунами; во время отпуска, что он решил провести за раскопками украинских курганов, на него наехало местное казачество и, избив, заказало «москалю» путь назад. Случилась и совсем страшная история в старом склепе, куда он сунулся уже с отчаяния и где повстречал настоящее привидение – голую бабу в длинных волосах. А вылезши поседевшим от ужаса, поклялся себе больше по могилам не шастать.
Тем временем Интернет полнился волшебными историями о чудесных находках: «рыбаки» обнаруживали на речном дне, вблизи старых мельниц, кожаные мешочки, полные николаевского золота; «кладбищенские» рассказывали о мумифицированных трупах в золотых браслетах и серьгах с каменьями; «чердачники» откапывали под слоем хлама коллекцию античных монет времен Александра Македонского… Но все это доставалось не ему! Не ему! И он тихо сходил с ума, сидел как приклеенный перед экраном компьютера и, читая хвастливые истории тех счастливчиков, худел и мучился желудком.
И вот тогда бабка решила взять дело в свои руки…
Маша
Аэропорт Завентем был тих и пустынен в это позднее время суток – ничего общего с Шарлем де Голлем или Кеннеди, где в любой час по терминалам бегали толпы туристов. Брюссель так и не стал настоящей столицей, хоть и приютил у себя Европейский парламент. Да и вся Бельгия, небольшой по российским меркам кусок земли, зажатый между Германией, Францией, Голландией и Северным морем, казалось, еще не определилась с гражданством. Половина ее жителей мечтала присоединиться к Франции и отличалась поистине средиземноморским разгильдяйством. А другая половина – Фландрия – ощущала себя частью Голландии и ей же культурно принадлежала: и языком, и старинными городами Брюгге, Антверпеном и Гентом. И, что самое главное, трудолюбием и флегматичным темпераментом. Пометавшись от Габсбургов к Франции времен Французской революции, Бельгия была создана лишь в XIX веке – смешной срок для государства. Очевидно, подумала Маша, стоя в короткой очереди к такси, потому здесь и решил обосноваться Европейский парламент. На этой территории, лишенной сильного национального колорита, иным странам – с древней историей и ярким самосознанием – легче договориться между собой.
Таксист-марокканец, услышав адрес отеля, подмигнул Маше маслянистым карим глазом, мол, знаю, и минут за двадцать домчал до центра города – площади Гранд Саблон. Гостиница, которую Маша зарезервировала через