неожиданности налетел на Данилу:
– Пардон, месье! – улыбнулся богомолец. Голубые-голубые его глаза приветственно моргнули. – Задумался, а тут эта тварь как гавкнет!
– Ничего, бывает. – Данила восхитился. Вот что значит Петербург! Даже нищие по-французски говорят!
– А ну-ка вылезай со своей псиной! – накинулся на мальчонку рассвирепевший Дашкин. – Пока эту тварь не утопишь, домой не приходи!
Сын кухарки ожидал в награду пятачок, а получил пинка под зад от распахнувшего дверь камердинера. Да еще лучшего друга велели утопить!
– Пожалейте Моську, барин! – парень бухнулся перед каретой на колени.
– Трогай! – крикнул кучеру Дашкин.
Данила подошел и погладил по волосам ревевшего мальчишку:
– Не плачь! Вот увидишь, все образуется!
– Дяденька, – мальчик посмотрел с надеждой, – возьмите собачку!
– Да я их боюсь! Чуть не загрызли! – Данила показал на ухо и многочисленные шрамы на лице. – Целую свору на меня спустили!
– Христа ради прошу! Моськой звать. Вернее друга не сыщете! Зима скоро. Погибнет на улице.
Дворняжка посмотрела на Данилу, и показалось ему, что подмигнула.
– Ладно, возьму. Скоро, бог даст, детишки пойдут. Будет с кем играть!
– Доброе утро, дамы и господа! Приятного аппетита!
– Антон! Так рано! – удивился Владимир Лаевский, когда в столовую вошел барон Баумгартен. – Мы тебя к ужину ждали …
– Фи, Володенька! Какой ты неучтивый! – перебила племянника Ирина Лукинична. – Проходите, барон, проходите! Дуська, живо прибор Антону Дитриховичу! Присаживайтесь, прошу вас!
– Спасибо, я не голоден! – поблагодарил Баумгартен. – Если только чаю!
– Дуська! Чашку барону! Попробуйте вареньице! Вот сливовое, а здесь земляничное!
– Застрелен граф Ухтомцев! – огорошил всех барон, сев за стол.
– Господи Иисусе! – запричитала Ирина Лукинична.
– Дмитрий Владимирович? – уточнил Лаевский-старший.
Барон подтвердил кивком.
– На войне? – еще раз уточнил Андрей Артемьевич и тут же осведомился у Змеевой: – А какая сейчас война, Оленька? Турецкая?
Память генерала была скрупулезна в делах минувших, а вот сиюминутное часто от него ускользало.
– Турецкая закончилась, Андрей Артемьевич! Только на Кавказе с чеченами…
– В квартире на Фонарной. Сегодня ночью, – сообщил друзьям подробности Баумгартен.
– Убийцу поймали? – спросил Владимир Лаевский.
– Нет, и ловить не будут! Полиция сочла самоубийством!
– Самоубийством! – изумился Тучин. – Странно! Вчера, когда мы возвращались от тебя…
Владимир Лаевский наступил под столом на ногу своему болтливому кузену, но тот продолжал, как ни в чем не бывало:
– Мы подвезли графа…
– Вернее, сначала кучер завез нас, а потом графа, – с досадой зачем-то уточнил Лаевский.
– Не важно, – отмахнулся Тучин. – Я хотел сказать, что граф не походил на самоубийцу.