это взял?
– Есть люди, убежденные, что Oom[111] Пол запрятал золото с серебром где-то в Нижнем Вельде в последние дни войны.
– Так же, как джапы?
Магнус хохотнул, глянув на Эмили:
– Лао Пуо, ты жаловалась этой юной леди на мои забавы по выходным? Так вот, то, что джапы спрятали в Танах-Рате, скорее всего, крохи в сравнении с миллионами Крюгера.
– Они не могут стоить дороже золота Ямашиты[112], – сказала я. – Вы о нем слышали?
– Кто ж не слышал!
– Странно, правда, что истории вроде этих всегда появляются в связи с войной, – сказала я. – Кто-нибудь нашел золото, спрятанное Крюгером?
– Пятьдесят лет искали и все еще ищут, – сказал Магнус.
Глухо зарокотал гром. Магнус поднял взгляд к потолку.
Мое внимание привлекла еще одна фотография.
– Это мой брат Пит, – пояснил Магнус, подойдя и встав со мной рядом, – папа Фредерика. Снялся незадолго до смерти. Я попросил Фредерика привезти фотографию с собой, когда он собрался приехать сюда. Это единственное фото, которое осталось у меня от всей моей семьи.
– Фредерик очень похож на своего отца.
Эмили отложила роман и посмотрела на Магнуса.
– Мы все потеряли: дневники моего Oupa[113], книгу рецептов моей Ouma, мои фигурки, вырезанные из вонючего, но очень прочного дерева, – перечислял Магнус. – Фотографии моих родителей и моей сестры. Все.
– А вы до сих пор… – Я осеклась, потом попыталась сызнова: – Вы можете вспомнить их лица?
Он пристально посмотрел на меня. По его глазам я догадалась, что он понял мои собственные тревоги.
– Долгое время не мог. А вот в последние несколько лет… словом, они снова вернулись ко мне. Когда становишься стариком, начинаешь вспоминать старое.
– Дождь собирается, – сказала Эмили.
Она встала, протянула Магнусу руку, и они вместе вышли на веранду взглянуть на сад позади дома. Порыв ветра, увлажненный дождем из-за гор, прошелся по гостиной, взметнув занавески. Немного поколебавшись, я тоже вышла из дома и встала от них в стороне.
«Nou lк die aarde nagtelang en week in die donker stil genade van die rллn», – тихо нараспев произнес Магнус, обнимая Эмили за талию и привлекая ее к себе.
Почему-то звучанье этих слов взволновало меня, и я спросила:
– Как это переводится?
– «Вот нежится Земля, ночь напролет купаясь в непроглядной тихой благости дождя», – произнесла Эмили. – Это из его любимого стихотворения.
Отвернувшись от меня, она еще теснее припала к мужу.
Над горами зигзагом вспыхнула молния. Минуту спустя припустил дождь, размывая ночь.
Еще не было шести, когда я включила лампочку у кровати, надела старую желтую блузку и шорты до колен. На руки натянула пару старых бумазейных перчаток, позаимствованных у Эмили. Слуги растапливали печи на кухне, когда я зашла туда, съела два ломтика хлеба, выпила чашку молока. Услышала, как откашливался и прополаскивал горло Магнус у себя в ванной, когда, открыв входную дверь, выходила из Дома Маджубы. Завыла