барашком волосами, стрелками на глазах и наманикюренными пальчиками. Увидев меня, Игорь произнес странную фразу:
– А ты ничего, даже жалко…
– Что, что-то не так? Что жалко?
– Жениться на тебе жалко, – засмеялся он. – Такая красота должна принадлежать народу. Обзавидуются мне мужики, на части разорвут.
Я поцеловала его в щеку и, счастливая от редкого комплимента, побежала готовиться к приходу гостей. Они пришли без опоздания, шесть неприметных молодых мужичков со смазанными простыми лицами. Почему-то у всех были тонкие губы и светлые, цвета алюминия глаза. «Расстрельная команда», – некстати вспомнилась мне фраза из книжки про войну. Но я отогнала неуместную мысль. Я пыталась быть приветливой и светской. У Игоря должна быть фантастическая жена, такая же фантастическая, как и он сам. Я принесла из холодильника водку и пригласила гостей за стол. Они сели синхронно, словно строевое упражнение выполнили. Мне стало страшно, за столом повисла неловкая пауза.
– Ну, выпьем за хозяйку дома, – разрядил обстановку Игорь. – За ее золотые руки, за сердце алмазное, за доброту и ласку, которой она нас сегодня обогреет.
Я едва пригубила стопку. Водка неприятно захолодила губы.
– Э, нет, – заметил мой символический глоток Игорь, – Не надо моих товарищей обижать. Сегодня пьем до дна.
Меньше всего мне хотелось обижать его товарищей. Пятьдесят граммов провалились в желудок, немного отпустило, страх куда-то ушел, и я стала накладывать гостям салаты. Через полчаса, после пяти тостов парни уже не казались мне расстрельной командой. Обычные ребята, а что до их неприметной внешности, так ведь работа у них такая, Родину защищать. Включили музыку. Когда я танцевала с Игорем, он просительно, что было для него странно, шепнул мне на ухо:
– Потанцуй с парнями, а то они вообще без женщин озвереют.
– Конечно, конечно, Игоречек, не волнуйся, – ответила я и на следующий танец сама пригласила одного из гостей. Заиграла медленная мелодия. Парень крепко прижал меня к себе. Ничего неприличного, но мне почему-то стало неловко. Танец закончился, мы сели, выпили и опять поставили музыку. Я запомнила эту песню, она тогда только появилась, Tombe la neige Сальваторе Адамо. Падает снег. С тех пор я не могу смотреть на снегопады, голубчик. И зиму переношу с трудом. И цвет белый ненавижу. Второй гость танцевал наглее, пытался ущипнуть меня за попу. Я терпела, ради Игоря я терпела. Снова сели и выпили. Но отдохнуть мне долго не дали. Опять поставили полюбившуюся Tombe la neige, и меня пригласил следующий гость. Он оказался самым наглым, сосал мокрыми губами шею, лапал за сиськи, а когда на глазах у всех засунул мне руку под юбку, я не выдержала, подбежала к стоящему спиной Игорю и закричала:
– Он меня лапал, лапал. Ты видел, он меня лапал!
Игорь медленно развернулся. Спокойно развернулся, неудивленно совсем.
– Пулечка, родная, не волнуйся, сейчас разберемся, – сказал он ласково. – Я не видел, я спиной стоял, но сейчас разберемся. Я никому свою невесту в обиду