стадо не стало сворачивать. Оно мчалось на полном бегу вперед, прямо на преграду.
Сколько тонн мяса кропеков содержала в себе эта бушующая волна? Вряд ли можно было сосчитать. Преграда рухнула. Кропеки карабкались на кропеков. Воздух наполнился яростным, полным мучительной боли визгом.
Вокруг них спасались бегством десятки охотниц, рассчитывавших, что стадо разделится и оббежит их. Теперь же они рассчитывали, что умение быстро бегать поможет уклониться от всесокрушающей волны. И большинству это удалось.
Скилджан не стала снова включаться в гонку. Поравнявшись с баррикадой, Дегнаны остановились на безопасном расстоянии от несущегося потока.
– Когда пройдет основная часть стада, здесь будет немало отставших, – сказала она.
Марика подумала было выпустить стрелу, но Побуда прочитала ее мысли:
– Только зря потратишь стрелы, щена. Побереги их.
Казалось, прошли часы, прежде чем мимо пробежали последние кропеки.
Скилджан была права – отставших хватало, хотя те, что упали раньше, превратились в кровавые пятна на утоптанной земле. Стая двинулась вперед, и началась резня.
Отставшие кропеки сбились в плотную массу. Вооруженные мощными клыками самки расположились вокруг, удерживая оборону, пока более быстрые и проворные самцы ждали возможности наброситься на мучителей.
Внизу в долине стадо застряло в узком месте, и ему приходилось пробиваться сквозь град стрел и копий, которые швыряли десятки охотниц, засевших в безопасности на высоких камнях. В последующие несколько дней с большей частью раненых кропеков могло быть покончено.
Марика попыталась выманить одного из окруженной возле сломанной преграды группы, но ей не повезло.
Ее дар – если он в самом деле был даром, а не проклятием – оказался страшно ненадежным.
Охотницы начали выбирать среди отставших самых нетерпеливых самцов, по одному зараз. Измученные звери бросались в яростную атаку, после чего их окружали со всех сторон. Работа шла медленно, но количество туш, которых отволакивали в сторону, чтобы дать остыть, а затем разделать, неуклонно росло.
Охотницы не знали жалости, и охоте, казалось, не будет конца. С наступлением ночи самцы развели костры из остатков баррикады, и свет огня отражался красным в глазах осажденных кропеков. Звери уже не бросались вперед, дав временную передышку, хотя в них продолжали лететь стрелы, причиняя вред, пусть и небольшой. Попадавшие в голову стрелы в основном просто отскакивали.
Костры горели по всей долине. Повсюду по обеим берегам реки меты разделывали туши, объедаясь потрохами. Марике показалось, что ее брюхо вот-вот лопнет.
В дальнем конце равнины слышался визг и ворчание кропеков, пытавшихся преодолеть узкое место.
Скилджан наконец позволила Марике забрать спальный мешок и расположиться вместе с другими щенками. Среди прочих она обнаружила Кублина, столь вымотавшегося, что ей стало за него страшно. Но он не жаловался, в отличие от Замберлина, который ворчал по любому поводу, хотя природа наделила