что-то проворчала Барлог.
– А вы пакуйте книги, которые она выберет, – велела старая силта. – Остальные уберите на место.
Лапа Марики дернулась к другой книге. На мгновение ей показалось, будто что-то удерживает ее запястье. Она ощутила присутствие той самой темной тени, что ассоциировалась у нее с созданиями, которых называла призраками.
Еще раз – и все.
– Открой глаза, щена, – послышался голос старой силты. – Надевай доху. Пора в путь.
Не задавая вопросов, Марика подчинилась. Надев доху, она подняла мешок и взвалила его на плечи, как показывала ей Побуда, когда они возвращались с охоты в долине Плентцо. Под непривычным весом ей стало несколько неуютно. Вспомнив поход на охоту и обратно и глубокий мокрый снег, она поняла, что, прежде чем они доберутся до крепости силт, ее ждет куда больше неудобств.
Возможно, в конце концов все же придется бросить книги.
Кто знает – может, силты пытались оказать ей услугу, отговаривая брать книги с собой.
С Ласпами, которые со все большим облегчением наблюдали за приготовлениями к отходу, обошлись без прощаний. Однако уже у закрывавших вход шкур Марика услышала, как Мудрая Ласпов молится Всеединому, желая им безопасной дороги.
Это уже было кое-что.
Пробираясь по спирали частокола и чувствуя, как на сапоги налипает снег, Марика спросила шедшую впереди силту:
– Почему мы уходим сейчас? Не безопаснее ли идти днем?
– Мы силты, щена. Мы путешествуем ночью.
– Ночь принадлежит нам, – сказала вторая за спиной Марики. – Мы – дочери ночи, приходим и уходим, когда нам захочется.
Марика вздрогнула от холода, но ветер с Жотака был совершенно ни при чем.
А вокруг нее в свете многих лун переливался блеском черноты и костей весь мир.
Книга вторая
Акард
Глава седьмая
Ничего подобного с Марикой еще не случалось за всю ее короткую жизнь. Она никогда еще не ощущала себя столь несчастной, столь замерзшей, столь измученной. А ведь прошло всего несколько часов первой ночи в пути.
Она теперь понимала, как чувствует себя Кублин, вернее, чувствовал – напомнила она себе с тоской, – пытаясь угнаться за Замби и его друзьями.
Свежевыпавший мокрый снег превратился в топкую грязь, при каждом шаге липшую к сапогам Марики. Ее поставили предпоследней в ряду, и позади нее шла лишь прикрывавшая спины Барлог. Марика не сомневалась, что невероятно тяжелый мешок в конце концов вдавит ее в укутывавший землю белый саван, из которого она никогда больше не сможет подняться. Ветер с Жотака усилился, гоня вдоль лунных дисков обрывки серых туч и вгрызаясь в правую щеку Марики. У нее уже не осталось сомнений, что она отморозит себе половину морды. Становилось все холоднее.
Плюс в этом виделся только один: если станет достаточно морозно, их вряд ли в ближайшее время застигнет очередная метель.
Тяжкий изнурительный труд по уборке стойбища от тел вновь давал о себе знать. У нее болело все тело. Мышцы