когда-либо был.
Высококалорийная жирная пища давала мне чувство утешения, комфорта, праздника. Она всегда присутствовала со мной, когда мне было одиноко. Однако в итоге она принесла мне боль и отчаяние, потому что благодаря такому отношению я набрала огромное количество лишних килограммов.
Также эта диета усугубила наследственное заболевание, приведя к развитию настолько острого остеоартрита, что мне пришлось делать операцию по полной замене коленного сустава. Тогда мне было всего сорок семь лет. Моя зависимость от жирной еды снизила мою самооценку и желание заботиться о себе.
Самым разумным вариантом было бы положить конец такому нездоровому пристрастию. Но отказ от привычного рациона порождал расставание с полюбившейся пищей. Такое, на мой взгляд, было невозможно!
Я подозревала, что ответ на этот вопрос должен быть для каждого свой, глубоко индивидуальный. Для меня решением этой проблемы стало наблюдение за тем, как мой отец, став жертвой высококалорийного рациона питания, медленно, сам того не замечая, разрушает своей организм. Я помню, как посещала его в отделении интенсивной терапии после очередного перенесенного им криза и как сказала, что улучшить его здоровье можно при помощи изменения его рациона питания. Он покачал головой и ответил: «Кэтлин, я не могу отказаться от своей еды». Я никогда не забуду, как он произносил эти слова, сидя на больничной койке под грубым флуоресцентным светом, в то время как за его спиной пикали мониторы. Он умер недавно, так и не сумев отказаться от вредных продуктов. Подумать только, это была зависимость. Я безумно скучала по отцу, когда его не стало, но смогла увидеть в этом и свое страшное будущее. Я с содроганием осознала, что моя зависимость от высококалорийной пищи была такой же сильной, как и у моего отца.
Я работала с консультантом доктора Фурмана по пищевой зависимости, который помог мне осознать, какие неблагополучные отношения с едой я сама себе выстроила.
Я поняла, что моя пищевая зависимость ничем не отличалась от пристрастия к алкоголю или наркотикам. Однако нам в какой-то степени повезло, что наша зависимость считается социально санкционированной и не пресекается в ресторанах и на собственных кухнях? Разве это не счастье, что нам не нужно прятаться в грязных переулках, чтобы заполучить свою дозу, медленно, но верно разрушающую организм? Но не кажется ли крайне трагичным то, что мы испытываем такого же рода жажду дофамина[16], то же непреодолимое влечение к разрушению души и здоровья, как и наркоманы?
Помимо всего прочего, я научилась понимать, что, если вы следуете за толпой, которая создает вам неприятности, вы в итоге начинаете принимать неверные решения. Такое общество не уважает вас, что, естественно, вас огорчает. Вы должны исключать такое окружение из круга своего общения, несмотря на некоторые позитивные аспекты, которые приносят ваши взаимоотношения. Для меня высококалорийная жирная еда и была той самой плохой «бандой», которая перекрывала мне кислород и тянула вниз.
Как