Я помахал пассажирам. Солнце сверкает на фюзеляже. Она рядом со мной тоже машет, весело так, аж подпрыгивает. Приятно доставить радость хоть кому-то, даже тому, кто не вполне существует.
– Она меня любит.
Горничная голышом вертелась перед зеркалом, прикладывая к себе одно за другим летние платья Кати. Примеряла те, что ей нравились. Те, что подходили, складывала в Катину сумку «Луи Виттон». Те, что не нравились, отбрасывала в сторону.
Я расслабленно парил, притороченный к кровати лишь неизбывной тяжестью гениталий.
– Кто тебя любит?
– Маленький девочка.
– Какая еще маленькая девочка?
– Твой маленький девочка. Живет здесь. Меня любит. Хочет сестричка. Играть.
Ветерок осторожно раздвинул занавески. Охренеть, эти китайцы чокнутые на всю голову.
Когда Кати позвонила в последний раз, она была совершенно трезва. Это не предвещало ничего хорошего.
– Добрый день, автоответчик Нила. С тобой говорит Кати Форбс, бывшая жена Нила. Как ты поживаешь? Работаешь, бедняга, без выходных. Нил, похоже, разучился снимать трубку и набирать номер. Передай, пожалуйста, Нилу, что я стала гордой владелицей роскошных апартаментов на северо-востоке Лондона. Лето стоит такое дождливое, какого не было уже много лет, и все крикетные матчи отменили из-за погодных условий. Дважды в неделю я хожу на сеансы к доктору Клюни, он прекрасно помогает от депрессии. Арчи Гуд взял на себя роль моего адвоката и отправит бракоразводные документы в конце недели. Объясни, пожалуйста, Нилу, что я не хочу его ограбить, а требую только то, что принадлежит мне по праву. Если он потрудится оторвать свою задницу от дивана и перешлет мне кресло королевы Анны, это благоприятно отразится на моих требованиях. Нилу прекрасно известно, что эта вещь перешла ко мне по наследству и я ею очень дорожу. Спокойной ночи.
Вот ключ к пониманию Нила Броуза: он – человек каморок, кабинок, кабинетиков. Горничная находится в одной кабинке, Кати – в другой, моя маленькая гостья – в третьей, «Кавендиш, Гонконг» – в четвертой, счет 1390931 – в пятой. И в каждой живет свой Нил Броуз, который действует совершенно независимо от прочих. Вот как я устроен. Мое будущее – еще в одном кабинетике, но я не спешу в него заглядывать. Вряд ли мне понравится то, что там.
Как ни странно, горничная оказалась права. Когда я возвращался домой и заставал ее там, атмосфера была совершенно иной. Приглушенный Сибелиус вместо громоподобного Вагнера. Казалось, будто она сидит под столом и возится со своими куклами. Она никогда не беспокоила нас с горничной, и даже занавески висели так, как перед моим уходом. Ну разве что иногда слышались легкие, как поцелуи, шаги по мраморному полу в гостиной, и все.
В отсутствие же горничной в воздухе копились уныние и тоска. То же самое происходило, если я уезжал в командировку. Однажды я на несколько дней смотался в Кантон – та еще дыра. Вернувшись, я застал ее в дикой ярости, так что пришлось долго оправдываться, обращаясь к пустоте.
Тропка взобралась