такое никогда не нравилось. Хотя, конечно, пару раз попробовал с другими, но незрелищно. А вот когда на кол, так куда смешнее!
– Веселый ты человек, – согласился я.
– Так вся жизнь веселая, – сказал он убежденно. – Обхохочешься! Когда думаешь выбираться?.. Кстати, меня зовут Фицрой Фирестоун.
Я ответил настороженно:
– Юджин, сын кузнеца. Ты же сам сказал, здесь прекрасно!
– На время, – пояснил он. – Мне и в королевском дворце через неделю станет скучно, а здесь уже вторая неделя! А ты из тех, кто тут не останется, у меня глаз наметанный.
– Понимаешь, – сказал я осторожно, – я варвар из варваров. Из самых дальних. Для меня здесь все в диковинку. Если выбираться, то надо бы знать, куда…
– Умно, – согласился он и взглянул на меня в великом удивлении. – А ты что, умный?.. Ну ты даешь. Я думал, ты только секирой умеешь… У тебя секира какая?
– Нет у меня секиры.
Он охнул, округлил глаза.
– Какой же ты варвар? Варвары только с секирами!.. Гарнийцы с мечами, уламры с копьями, у кельмов дротики, а пиксы дерутся палицами.
– Нас, – сказал я веско, – варваров, много. За теми варварами, что ты знаешь, еще варвары, а за теми еще и еще. Я оттуда. Где еще варварее.
Он протянул:
– Тогда ты совсем дикий… Не покусаешь? Ладно, начинаем думать, как выбраться.
Глава 4
Ночь показалась кошмаром, хотя тряпок, заменяющих постель, достаточно. Вуди объяснил деловито, что с умерших снимают все, а мрут тут часто, так что спать есть на чем.
Я заснул, как провалился в пропасть, а очнулся только от толчков и настойчивого голоса Вуди:
– Вставай! Тебе только плети недоставало. Такой здоровенный, а еле дышишь.
Ноги подрагивали, когда я поднялся и взялся за кирку. Надсмотрщик смерил меня недобрым взглядом, сунул плеть за пояс и отвернулся.
Я долбил и долбил, старательно распределяя силы, чтобы не свалиться еще до обеда. Стараясь, чтобы не видели остальные, то и дело поглядывал на голубовато-зеленое небо, откуда мощно светят два солнца: оранжевое и земное.
Никак не привыкну, что их два и что оранжевое покрупнее, а зеленое помельче, пугает и то, что за мной когда таскаются две тени, в другой раз и одной не вижу.
Возникают совсем дикие смещения времени и пространства, это когда некая волна проходит через каменоломню, стены сдвигаются, выглядят иначе, но все привыкли, такие пустяки не волнуют ни заключенных, ни стражников, только я ахаю, когда камень меняет цвет, а то и даже прожилки вдруг бегут в другие стороны, хотя вроде бы должны застыть миллиарды лет тому.
Вуди присматривал за мной, я уже едва поднимал кирку, когда он крикнул:
– Юджин, иди сюда!..
Он стоял возле Мэтью, оба рассматривают огромную глыбу отколотого мрамора, Мэтью сунул мне моток веревки.
– Обвяжи с той стороны.
Вуди шепнул:
– Пока тащим, малость отдохнешь.
– Ничего себе отдых, – пробормотал я.
– Еще не почувствовал?
Тащить в самом деле