вы его научились использовать.
– Не поспоришь. Чтобы выжить в этих пустынных пещерах хетай-ра выжали максимум из своей магии и окружающей среды. А теперь представь, как я была удивлена, когда попала в Залмар-Афи, – с неожиданной грустью в голосе призналась Лантея.
– Чем удивлена?
– Я будто оказалась в ином мире… Где люди спокойно проживают каждый день, не опасаясь, что им на головы обрушится лавина песка или через стену их жилища выроет проход стая голодных тварей. Где кругом трава, леса и реки, в которых водится масса вкусной рыбы, сладкие ягоды растут у порога дома, а на небе сияет теплое солнце. Не такое, как в пустынях, от которого кожа покрывается волдырями и слезает через пару дней, а мягкое и нежное… Ласковое…
– И ты хочешь показать своему народу именно это, не так ли? – догадался Аш.
– Да! Они просто боятся, пойми. Все, что они видели за свою жизнь, – это темные коридоры Бархана и бескрайние пески пустынь. Хетай-ра не верят, что там, за горизонтом вообще может существовать что-то лучше. И их все устраивает здесь… Я же лишь хочу открыть им глаза.
– Тебя нельзя винить за это желание. Но они прожили так три тысячи лет, им каждый тоннель под песком известен, а ты провела на поверхности всего два года, побывав лишь в паре городов одной страны. Ты практически ничего не видела в мире и совершенно не понимаешь, насколько опасные края, твари и расы есть на этом материке.
– Пока ты не начал путь, любой шаг кажется рискованным и тяжелым. Когда уже сошел с места, то сама дорога ложится под ноги. Тут главное начать, Аш.
– Я все понимаю. Вот только твои предки веками строили Барханы, десятки поколений сменились, а ты совсем одна против устоявшейся системы. И неверие твоего народа выглядит вполне оправданным.
– Именно поэтому я и нуждаюсь в твоей помощи. Пусть они не верят мне, хоть я и не последняя хетай-ра в этом Бархане, но ты чужеземец. Ты отличаешься буквально всем. Живое доказательство моих слов о том, что внешний мир уникален, и хетай-ра следует изучить его.
Глаза девушки вспыхнули внутренним огнем.
– Намерена выставить меня перед толпой, как убогого в клетке, чтобы каждый мог вволю наглядеться и подивиться? – фыркнул Ашарх, выгнув бровь дугой.
– Нет! Как ты только мог такое подумать?.. Ты – образованный человек, повидавший мир побольше моего, и знающий о нем достаточно. Я хочу видеть тебя оратором, рассказчиком, учителем – называй, как хочешь! В моих силах предоставить тебе слушателей, от тебя же зависит, захотят ли они еще что-то узнать о внешнем мире, захотят ли увидеть его хоть одним глазком.
– Тея, я сделаю все возможное, – искренне пообещал профессор, сердце которого сжималось от тягостного ощущения грядущей беды. – Но ничего не обещаю…
Еще какое-то время они просидели в темном зале. Лантея молча, прикрыв глаза, раздумывала над чем-то, отстукивая ногтями по скамье легкую однообразную мелодию, а Ашарх смотрел на профиль своей собеседницы и пытался понять,