Дорога на Эшгет. Клара РУТТ

и воины вторили ему победным кличем. Все, как один, смотрели на человека и шли за его целью. За золотом или за лучшей жизнью? Никто из них не жил в городах. Его армию составляли кочевые племена, горные или лесные. Только люди строили свои цивилизации, остальные выживали как могли. Да, еще были гномы, но подчинить их Ригард почему-то даже не пытался.

      Сумерки обезличили силуэты, и Когон поспешил в свою палатку. Он – часть будущей Империи, победное оружие Императора. Орк, потерявший дом, семью и прежний мир. Но теперь почему-то казалось, что новый мир будет лучше.

      – Посторонись, ящер! – грубый голос неподалеку от жилища заставил Когона прислушаться.

      – Отвяжись, длинноухий! Я терплю тебя только во благо новой Империи.

      – Лучше бы ты шел прочь с моего пути. Эльфы не предавали свое племя во благо призрачной Империи!

      – Да-да, они сдались целиком и сразу!

      Когон остановился. Факелы уже зажглись, но стража еще не успела занять посты на ночную службу. У самой окраины лагеря собралась шумная компания, и, судя по голосам, настрой у них был недружелюбный.

      – И что ты будешь делать с этим, ящер? – в разговор вмешался прежде молчаливый сатир. Он топтался на месте, и копыта звучно хлюпали в сырой почве. – У каждого из нас свои причины находиться здесь.

      – Точно, Элипас, – подхватил четвертый голос, – орки заскучали без битвы! Чем не повод выгулять топоры?

      Орк засмеялся, его подхватил ящер. Сатир хмыкнул, эльф промолчал. За их спинами теснились еще воины, но в тени Когон не смог различить черт. Но по голосу понял: среди мятежников Гнехт.

      Он уже дошел до своей палатки, но спор не унимался. Голоса повышались, и к ранее говорившим добавлялись новые. Когон выругался: шансы на спокойную ночь угасали с каждым криком.

      – А ты на чьей стороне, орк? – под ногами возникла маленькая тень, рядом – худощавая фигурка. В темноте Когон принял бы незнакомца за человека-подростка, но вовремя увидел уши. С ним заговорил лесной эльф.