Его глаза странно вспыхнули, и он перестал улыбаться. – Одиночество – будто бездна. А друг, как сказали бы люди, – свет во тьме. – Он чуть сощурился, и от этого резче обозначились морщинки в уголках глаз.
Бришен вдруг остановил коня и перехватил поводья Ильдико, чтобы и ее конь остановился. Должно быть, он незаметно сделал знак сопровождающим, потому что солдаты окружили их широким кольцом.
– Что такое? – спросила Ильдико. – В чем дело?
Его тяжелый взгляд ощущался почти физически, но не как толстое зимнее одеяло в жаркий день, а скорее как крепкие объятия. Ильдико вновь пожалела, что не может распознать выражение его горящих глаз и не видит яркую, как огонь, душу, что скрывается за ними.
– Сможешь ли ты, Ильдико, сделать это? – спросил он. – Стать для меня светом маяка в непроглядной тьме?
Сердце сжалось. Одиночество – вечный спутник – преследовало ее долгие годы, словно тень. Она отлично понимала, о какой тьме говорит Бришен. Ее ответ возможно покажется ему сейчас лишенным смысла, но позже она объяснит ему все наедине.
Ильдико протянула руку и прошлась пальцами по его кольчуге.
– Эта тьма напоминает мне море в ночи, когда не видно берега. Я стану для тебя маяком, Бришен.
Он поймал ее руку и поцеловал ладонь. Его губы были прохладными.
– Родители возненавидят тебя, жена.
Ильдико ощутила, как вся кровь отхлынула от лица. Бришен улыбнулся.
– Не бойся. Это хорошо. Они ненавидели меня с самого рождения. Им нравится только то, что можно уничтожить.
Казалось, он хочет сказать что-то еще, но его внезапно прервали радостные крики. Ильдико силилась понять стремительный поток незнакомых слов, которыми обменивались солдаты, но узнала лишь «Харадис» и «врата». Она повернулась к Бришену.
– Что они говорят?
От его ответа в животе будто взметнулся рой бабочек.
– За этим холмом Баст-Харадис и его столица. Добро пожаловать в мое королевство, Ильдико из Каи.
Глава 10
Бришен с Ильдико шли по длинному коридору в тронный зал. Она стискивала его руку так крепко, что он ощущал это даже сквозь наручи. Кроме бледности и судорожно сжатых пальцев, ничто не выдавало ее волнения. Лицо Ильдико казалось безмятежным, а шаги звучали в полумраке уверенно.
Чем ближе они подъезжали к Харадису, тем тише становилась Ильдико. Когда они поднялись на вершину холма, с которого был виден окруженный такими же холмами и окутанный дымкой город в низине, она и вовсе замолчала. На вопросы Бришена она отвечала либо кивками, либо односложно: «да» или «нет». От нее сильно пахло страхом.
– Ты не одна, Ильдико, – заверил он ее в десятый раз.
Когда они только вошли в коридор, она, услышав эти слова, просто кивнула. Сейчас же обернулась к Бришену. Ее глаза были непроницаемы.
– Мы в Баст-Харадисе, Бришен. Я человек. Здесь я совершенно одна.
Он резко остановился, и она тоже замерла. Бришен посмотрел в странные глаза жены, коснулся ее ярко-рыжих волос и бледной кожи, менявшей