того, что всякая связь с Америкой прервана, а о деятельности заместителя Ст. рус. скаута В. Н. Колюбакина на Европу ничего не известно, по слухам же он не в состоянии таковую вести, присваиваю себе до момента восстановления связи со Ст. рус. скаутом обязанность его заместителя на Европу, сочетая ее с должностью нач-ка Инструкторской части.
4. Назначаю ски. (скаутинструктора) Олега Полякова и.д. (исполняющим должность) нач-ка Сербского отдела, пскм. (помощника скаутмастера) Ростислава Полчанинова нач-ком Хорватского отдела, Бориса Кирюшина – представителем НОРС-Р на Черногорию <…>.
11. Требую от всех совершенной осторожности, бдительности и неутомимости. НОРС-Р официально нет, но она живет в наших сердцах и доживет до победы на Родине.
Будь готов! За Россию! Скм. Б. Мартино».
С этим приказом я поехал в Загреб держать экзамен в университете, а на обратном пути посетил отряд в Баня-Луке, основанный незадолго до того Юрой (Георгием Львовичем) Лукиным.
Мне удалось в декабре, в связи с необходимостью выписаться из Белградского университета, еще раз посетить одиночек в Хорватии. На этот раз в Славонском Броде, Осеке и Земуне. В Белграде у меня была встреча с новым начальником Сербского отдела Всеволодом Владимировичем Селивановским (1925–1988), которому я передал письмо «Всем руководителям» и узнал о том, что назначенный начальником Сербского отдела Олег Сергеевич Поляков (1922–1989) отбыл в Германию, передав свою должность Селивановскому, ставшему в свои 16 лет самым молодым в истории разведчества начальником отдела. Селивановский мне подробно описал положение русских в Сербии и как там идет разведческая работа.
Улучшение отношения к православным русским в усташко-католической Хорватии после 22 июня имело и свою отрицательную сторону. Если православных сербов не брали в хорватскую армию, то нас, русских, могли бы взять. Мартино был офицером запаса, и его могли призвать в любой момент. Ко мне Бог был милостив, меня на экзамене в университете провалили, и у меня сохранилась законная отсрочка, но надолго ли?
За меня и за других русских, потерявших работу, хлопотал новый председатель Русской колонии капитан царской армии Владимир Иванович Огнев. В фирме «Хорватские рудники и литейные заводы» кроме меня было еще двое русских, которых уволили вместе с сербами только за то, что мы православные. В нас, как старых служащих, знавших работу, фирма, конечно, нуждалась, и со временем я оказался на старом месте, за своим столом с кучей рапортов, которые надо было внести в картотеку склада гвоздей и проволки, которой я заведовал. За месяц моего отсутствия накопилось столько бумаг, что я пришел в ужас.
– Неужели, если бы я не вернулся, то никто бы картотеки не вел? – сказал я моему соседу, который вел картотеку профильного железа.
– Так мы не сомневались, что вы вернетесь.
– Да, но как я теперь с этим справлюсь?
– А зачем вам стараться для немцев? И кому теперь нужны наши картотеки? Немцы ничего у нас не спрашивают, а просто