продолжил:
– Летом я уеду на учебу в Академию Генштаба, а ты примешь командование кораблем! – командир улыбнулся, даже засмеялся, увидев реакцию и широко открывшиеся вдруг от этой новости и удивления глаза Крайнова.
– Как это?
– А вот так «это»! Успешно пойдем БС, потом отпуск, текущий ремонт и летом на учебы – вот такая у Шарика «перемена в карьере»!? Ну, что, старпом, послужим или как?
– Послужим, конечно, послужим, товарищ командир! – Капитан второго ранга сразу же заулыбался, настроение Крайнова явно улучшилось. Даже легкий румянец, будто у той «гимназистки от мороза чуть пьяной», заиграл на его щеках. Но Французов не был бы «иезуитом Бельмондо», если бы не использовал свои «опыты – фокусы» как «ставить в стойло норовистых рысаков»:
– Вот только, Сергей Васильевич, дай мне слово, что больше не будешь пытаться… сигануть с ракетной палубы в море? – стеганул наотмашь, как отрезал – отрезвил кэп. Крайнов аж от удивления рот открыл и ловил этим открытым ртом «як жаба мух» или «рыба воздух», не в силах что-либо сказать в ответ: «Откуда он знает про утренний инцидент? Кто же ему «стучит»?»
– Удивлен, что я знаю? Учись, старпом, пока я жив: командир должен знать обо всем, что твориться на корабле, даже тогда, когда его нет! Усек?
– Усек! – Крайнов был и поражен, и восхищен одновременно своим командиром и старым товарищем по училищу. «Вот человек, настоящий кэп! Не то, что я!» – думал капитан второго ранга, чувствуя с одной стороны справедливость выбора Порошина. Но, с другой стороны, не будь Французова, он бы сейчас, Сергей Васильевич Крайнов, командовал бы «Златоустом». Опять это двоякое чувство собственной неполноценности при виде «супермена» – более успешного и сильного «духом и телом» человека. Как тогда, ранее, с мичманом Шевцовым… «Почему одним природа дает все: красота, ум, сила, карьера… А другим почти ничего? Даже женщины у них красивые, не то что …». Впрочем, Французов уже вышел из кают-кампании, оставив старпома в одиночестве и в салоне, и наедине со своими мыслями…
Лодка затихла после «отбоя», мерно гудят вентиляторы и щелкают приборы. Постепенно затихают, засыпая, какие – то шорохи и шумы. Лишь изредка, в полной тишине и (или) в небольшом мерном шуме работающих механизмом почти шепотом, очень – очень тихо переговаривается вахта, «недремлющее и всегда бдительная» корабельная служба нарядов. Основная часть личного состава уже спит, уставшая от маяты флотской службы – тяжелой мужской работы. Не успела голова Крайнова коснутся подушки, как Сергей буквально провалился как в яму в глубокий тяжелый сон. Все сразу тяжестью как камнем накрыло: и тело, и мысли, и душу. «Неужели этот сумасшедший, полный сумбура, едва не ставший трагическим, то есть последним, и так успешно в плане дальнейшей карьерной перспективы, закончился? Завтра будет новый день! День, полный надежд и испытаний! Каков он будет: светлый и радостный или пасмурный и грустный?». Уже проваливаясь в тяжелый сон – забытье старпому почему-то снились: дед с бабкой,