в ней сообщалось лишь о некоем Юрии Белкине, спекулировавшем в Тюмени записями неких «бардов», авторов чудовищных, по мнению редакции, песен:
«Где же, спросили выступавшие, на каком дне наскребли барды эту «лексику» – «стерва», «тюряга»; эти «образы» (все та же «Нинка-наводчица», «халява рыжая», ухари-пошляки) людей с социальными да и клиническими отклонениями от нормы.
К ним примыкает другой тип героя, который метит чуть ли не в правдолюбцы, в оценщики моральных ценностей нашего строя. Этот подался ни много – ни мало в певцы социальные. Ему наша жизнь представляется психолечебницей, а идеалы ее – миражем. Мораль:
…рассказал бы Гоголю
Про нашу жизнь убогую,
Ей-богу, этот Гоголь бы
Нам не поверил бы.
Выход из этого одни барды видят в призыве к неким варягам: «Спасите наши души». Другие считают, что лучше «лечь на дно, как подводная лодка, чтоб не могли запеленговать». С чьего это голоса? Даже враждебные нам радиостанции и газеты все чаще воздерживаются от таких приемов. Эти же песни-сплетни, песни-пасквили, в которых секс, индивидуализм, глумление над человеком смешаны с махровой антисоветчиной, распространяются, по существу, свободно. Вот до чего доводит отдельных бардов отсутствие творческого и идейного контроля».
Высоцкий упоминался лишь в следующей статье – газета «Тюменская правда» от 7 июля 1968 года опубликовала материал под ярким названием «С чужого голоса», в котором рассказывалось о прошедшем в клубе судостроительного завода собрании комсомольского актива Тюмени. Песни Высоцкого активно «прорабатывались» на собрании: «У Высоцкого есть несколько песен, которые имеют общественное звучание, но не о них речь. К сожалению, сегодня приходится говорить о Высоцком как об авторе грязных и пошлых песенок, воспевающих уголовщину и аполитичность… На собрании комсомольского актива антисоветская пошлятина Высоцкого и других была сурово осуждена… Собрание направило в ЦК ВЛКСМ письмо, в котором требовало развенчать до конца среди молодежи идеологически вредные „творения“ Высоцкого, Клячкина, Кукина и им подобных». Естественно, что цитировались песни – причем за строчки Высоцкого выдавались стихи вышеупомянутых авторов, а также досталось и Михаилу Ножкину за песню «На кладбище» (и это несмотря на то, что она прозвучала во вполне благонадежном фильме «Ошибка резидента»).
И вот тут начинается самое интересное – в принципе, после публикации в «Советской России» череда обличительных пасквилей должна была нахлынуть неумолимым водопадом. Но Высоцкому необычайно… повезло? Нет, не думаю, что подобный термин применим к Владимиру Семеновичу. Это не стоит называть везением – скорее, это следует считать косвенным признанием заслуг. При желании административная машина могла перемолоть кого угодно – Высоцкого она практически не затронула, задев лишь краешком.
Да,