Для всей страны Родион Кауто являл собой пример мужской порядочности и заботы о детях. Вот взять, к примеру, его старшую дочь Альбину, он так её любит и так заботится, с ранних лет она рядом с ним на съемках и репетициях… Меня же для примера никогда не брали.
Но говорить о моих претензиях и обидах на отца было непринято. Между прочим, большинству даже моих знакомых попросту не приходило в голову, что я из-за чего-то могу на него обижаться. И когда я в ответ на какое-то замечание или заявление могла позволить себе пренебрежительно фыркнуть или не согласиться, на меня смотрели, как на сумасшедшую. Будто каждый второй считал необходимым мне объяснить, что я не понимаю своего счастья. Я ведь дочь Родиона Кауто!
– Ты видела обложку журнала? Твоему отцу предложили сниматься в Голливуде!
Подумаешь… Предлагают ему много, но это совсем не означает, что он согласится или роль достойная. Но не буду же я это всем объяснять? Вот и получается, что для большинства, что обывателей, что светской московской тусовки, что для репортеров, я являю собой завистливую, неблагодарную дочь, которая совершенно не ценит того подарка, что сделала ей судьба. И того, что для неё делает благородный, известный отец. А уж Альбине я, без всяких сомнений, бесконечно завидую. Она забрала от отца все лучшие качества, таланты, да и с внешностью ей повезло, а я… я в провинции квартирами в старом фонде торгую. Оттого, наверное, такая злая.
Конечно же, на вокзале меня никто не встретил. Я и не ждала. Взяла такси, назвала адрес и стала смотреть в окно, мысленно настраивая себя на встречу с дорогими родственниками. А ещё вспоминала мамины слова о том, что неплохо было бы отойти, наконец, в сторону, и перестать маячить у репортеров на глазах. Моя физиономия на обложки журналов всё равно никогда не попадала. Семейные фотографии, уж не знаю, случайно или намеренно, отбирались таким образом, что меня на них не было. Где-то там, на развороте – да. И даже подписывали, что я дочь, и указывали моё имя. Думаю, что из-за фамилии. Но бабушка отчаянно хватала меня за руку и тащила на все громкие мероприятия, званые ужины в честь своего сына, и разные премии. Особенно, если дело касалось благотворительности. Зоя Аркадьевна совершенно не обращала внимания на то, что ни мне, ни большинству её домочадцев моё участие в происходящем не доставляет никакого удовольствия.
Вот, например, как вы думаете, что чувствует жена моего отца, принимая меня в своем доме? Каждая наша встреча – это напоминание для Елены об измене мужа. Не думаю, что моя мама была единственным его поворотом налево, скорее всего, влюбленностей у отца было безмерное количество, он до сих пор очень притягательный мужчина в полном расцвете сил. Но моя мама, как считала Елена, посмела влезть на её территорию, и даже не отца, а лично её оскорбить на весь белый свет. Своей беременностью, рождением ребенка, которого пришлось признать, которому пришлось платить алименты. Сами по себе алименты не были