одну, то ли две. И хозяин вдруг заявил:
— Спорим, сейчас башкой стену пробью.
Поспорили на ящик пива.
В ту же минуту Олег встал, разбежался и со всего маху врезался головой в стену, проломил её и выпорхнул, как мотылёк, в образовавшуюся дыру. Все только ахнули.
— Надо скорую вызывать, — после продолжительной паузы произнёс один из товарищей Олега. — Человек как минимум себе черепушку кокнул.
— Сам ты черепушка, — услышал он в ответ и увидел хозяина, лицо которого расплывалось в улыбке.
Выждав ещё минуту, Кузнецов раскрыл секрет. Проигравшие в споре обнаружили, что стена — картонная.
После этого Олег Кузнецов уволился, поскольку теперь имеет стабильный и более высокий заработок. Но недавно прошёл курс лечения в больнице, куда был госпитализирован с сотрясением мозга. Башковитый начисто забыл, что находится не в своих родных апартаментах, где, как известно, даже стены помогают, а в чужой квартире. Видимо, было слишком много выпито.
Однофамильцы
У академика Наума Ивановича Клацмана вообще-то была другая фамилия — Сидоров. Но в детстве он классно клацал зубами, и поэтому его так и прозвали — Клацман. И Наум Иванович решил, что псевдоним Клацман звучит не так банально, как плебейская фамилия Сидоров, которых на каждом углу десятки, ими хоть пруд пруди.
Так вот, пошёл однажды академик в магазин за хлебом – - домработница накануне уволилась. А хлеб, как назло, ещё не привезли – - на дорогах пробки. В булочной одни сухари. Грызть же их Клацман не мог – - уж больно часто бывшими зубами просили клацнуть. Сверстники не верили, что это бывает так громко. А зубы-то и выпали.
Наум Иванович в ожидании товара вышел на улицу. Тут и подрулила к нему какая-то небритая личность. От неё за версту несло сивушным перегаром.
— Хочешь выпить? — спросила она академика.
— Нет! — не совсем твердо сказал Наум Иванович.
Он вообще-то не пил, так как закусывать ему было трудно.
— Врёшь! — снисходительно улыбнулся забулдыга. — Ты даже сам не знаешь, что хочешь.
Академик спросил себя, хочет или нет, но не получил вразумительного ответа.
— Вот-вот, — заметил проспиртованный. — Я тебя вижу насквозь. Держи!
И он протянул Науму Ивановичу початую бутылку.
Клацман машинально принял её, как легкоатлет эстафетную палочку.
— А теперь пей! — приказал мужик.
С академиком так никто никогда не обращался, и он от испуга глотнул.
— Молодец, Сидоров! — произнёс выпивоха.
Наум Иванович так растерялся, что залпом выпил сразу полбутылки.
— Откуда вы знаете, что раньше у меня была такая фамилия? — поинтересовался он.
— Это у меня такая