поэтому, на их взгляд, отступления от догматов православия должны были подвергаться осуждению или запрету к распространению в обществе. Но и усиливавшаяся дифференциация знания на религиозное и научное – сугубо утилитарное, практическое – явно не устраивала иерархов церкви.
Известный ученый К. А. Тимирязев, выступая на VIII съезде естествоиспытателей и врачей в 1890 г., говорил: «Если XVIII век сохранил за собой гордое прозвище века разума, то девятнадцатому, конечно, не откажут в более скромном прозвище – века науки, века естествознания»[18]. Тимирязевская хронология явно требует уточнения. Действительно, XIX век начинался эпохой Александра I, власть сразу взяла курс на просвещение общества. М. М. Сперанский (1772–1839) – директор департамента Министерства иностранных дел в 1803–1807 гг., статс-секретарь императора с 1807 г., госсекретарь Государственного совета с 1810-го – провел реформирование управления страной, а также системы церкви, в том числе «усовершенствование духовных училищ» и вообще духовного образования[19]. Чиновник Министерства народного просвещения, попечитель петербургского учебного округа С. С. Уваров откровенно паниковал в 1813 г.: «Состояние умов в настоящую минуту таково, что смятение понятий достигло последней крайности… У всех на языке слова: религия в опасности, нарушение нравственности»[20].
Реакцией был довольно резкий поворот Александра I к мистицизму, что отразилось на внешней и внутренней политике России. Император становится инициатором Священного союза, в 1817 г. под руководством обер-прокурора А. Н. Голицына в стране создается Министерство духовных дел и народного просвещения (до 1824 г.). Главной идеей новой политики стала формула: «Все в религии и все через религию»[21]. Историк М. И. Сухомлинов по горячим следам очень точно обрисовал эту ситуацию: «Соединение веры и знания провозглашено было целью умственного развития, но под соединением понимали не равноправный союз двух начал, а полное безусловное господство одного над другим. Отвергая свободу научного исследования и увлекаясь крайней нетерпимостью, отрицали построение наук на независимых основаниях»[22].
Один из идеологов проводимой политики член Главного правления училищ М. Л. Магницкий изложил точку зрения власти так: «Просвещение в государственном смысле не может быть не что иное, как полное собрание всех положительных наук, с новейшими их открытиями и лучшими методами преподавания, вверенное (правительством, как его частное дело) надежному, по его нравственности, сословию ученых и распределяемое им под действительным надзором, согласно с религией, с образом правительства, разным классам граждан, в нужной для каждого из них мере»[23].
В этой формуле хорошо представлено владельческое, вотчинно-попечительное направление власти, господствовавшее в России, при котором литераторы, цензоры и ученые являются чиновниками государства и выполняют его социальный заказ, где просвещение дозируется по воле власти, образование