Патриарх Кирилл. Биография. Юбилейное издание к 75-летию со дня рождения
Безымянный рабкор писал: «В школе они ведут себя вызывающе. Рассказывают другим о жизни святых. Убегают с уроков обществоведения…» – и ставил вопрос ребром: «Нужно задуматься над тем, стоит ли учить таких в советской школе»[44].
Спустя 30 лет история повторилась в новом поколении семьи Гундяевых. Патриарх вспоминает: «Я довольно много страдал в школьные годы, потому что не вступал в пионеры и комсомол. И при этом я был самым лучшим учеником. Поэтому обо мне газеты стали писать не в 90-е годы, а в 50-е, но писали критически. Вот есть такой мальчик, учится на одни “пятерки”, а не пионер и не комсомолец, к тому же верующий. Трудное было время. Я шел в школу, как на Голгофу. Очень часто меня вызывали на педсоветы, на диспуты с преподавателями и учениками, и я всегда побеждал, потому что в советское время наши учителя к таким диспутам были не готовы, а я старался быть готовым»[45].
Школьные годы закалили характер будущего Патриарха. Рассказывает Тамара Малкова, школьная учительница Володи Гундяева по биологии: «Изучали теорию Дарвина. И дети стали кричать: пусть, мол, Гундяев о происхождении жизни расскажет. Видимо, на переменках они уже спорили. Ведь Гундяевы не скрывали, что они верующие. Даже в пионеры не вступали и в комсомол. И я помню, как была поражена его не по возрасту мудрым ответом. Он абсолютно правильно изложил материал по школьной программе и тут же добавил от себя религиозный взгляд, подчеркивая, что никому ничего не хочет навязывать. Говорил, что каждый должен сам определиться со своими взглядами на эту тему»[46].
Твердость, с которой Володя отстаивал свои убеждения, была следствием воспитания, полученного им в семье. Зная об исповедническом пути отца и деда, он готов был повторить этот путь: «Я учился – и неплохо – в передовой школе, – рассказывает Патриарх Кирилл. – По всем статьям должен был стать пионером. Но не считал это возможным. Помню, меня пригласила для разговора директор школы. А я сказал ей: “Если Вы согласны с тем, чтобы я в галстуке ходил в церковь, то готов его повязать”. Она, конечно, ответила: “Нет”. Можно себе представить ситуацию – тысяча детей в школе, и один мальчик без галстука. Я все время находился в состоянии… готовности ответить – почему этого не сделал. Отец мой был исповедником… И я в детстве тоже находился в таком убеждении, что и мне придется сидеть за веру. Я никогда не был пионером, никогда не вступал в комсомол… не стал и диссидентом. Я очень люблю свою страну, свой народ»[47].
Несмотря на постоянное давление со стороны учителей и одноклассников, Володя учился успешно и был одним из лучших учеников класса. В юности он много читал, в том числе религиозно-философскую литературу: «Отец наш был книголюбом. Мы жили очень скромно, в коммунальной квартире, но папа сумел собрать прекрасную библиотеку. Она насчитывала более трех тысяч томов. В юности я прочитал то, что большинству наших сограждан стало доступным только уже в период перестройки и в советское время. И Бердяева, и Булгакова, и Франка, и замечательные творения нашей русской религиозной