р закончился – эта его часть. А моя большая семья обзавелась ковром, который тут же хорошенько почистили и накрыли им топчан, стоявший под деревом на нашем участке. Сверху набросали подушек – приобретенных нами различными путями. Добавили две звериные шкуры, шерстяное одеяло, шерстяной же плащ. И топчан превратился в шикарную огромную кровать, тут же названную Лесей «детской».
Посему сидеть на топчане мне разрешалось только в светлое время суток, а к вечеру, сразу после ужина, сюда забирались все шесть наших детей и завороженно слушали мои истории, которые я выуживал из памяти или же придумывал на ходу. После чего Леся желала всем спокойной ночи, укрывала засыпающих ребятишек одеялами и шкурами, а затем мы с ней уходили в нашу «спальню», расположенную чуть поодаль и представляющую собой навес с шиферной крышей и тремя стенами из уложенных аккуратно камней, кирпичей и досок. Все временно, но очень прочно и надежно. Четвертой стены не было – пока что. Однако внутри имелся дубовый шкаф, вмещающий в себя скудные наши семейные одеяния, а также хорошая лежанка, легко принимающая и Лесю, и мою жирную тушу.
Да, у меня теперь аж шесть детей, я многодетный отец и смотрю на мир теперь иначе. Я гляжу через призму озабоченности и легкого испуга. Я постоянно размышляю о том, где мне достать носки и обувь для босоногих пацанов и как бы уговорить соседа сплести еще соломенных шляп для девчонок. Ну и жене шляпа новая не помешает.
А пропитание?
Нет, нам помогают, ведь у нас много детей, паек получаем ежедневно, но ведь я мужик, должен и сам доставать съестное. Тем более что Леся намеревается забрать к нам еще двух детишек, чему я совсем не противлюсь.
Народу в нашем зарождающемся поселении много, но большинство шарахаются от детей как от чумы – грустно, но здесь детишки воспринимаются как гири на ногах, как мертвый груз. И мало кто хочет взваливать на себя столь тяжелую ношу добровольно, несмотря на поддержку руководства. Мы из тех, кто этому только рад. Раньше, в ТОМ мире, я никогда и ни о ком не заботился. Сейчас же пытаюсь наверстать. И делаю это с радостью.
Но я отвлекся.
Я сижу на топчане второй день.
Чем я занимаюсь?
О!
Путем распространения слухов и сплетен, через соседей и прохожих, я объявил о начале великой меновой торговли. Это было именно три дня назад. С самого раннего утра и до наступления сумерек я занимался обменом имевшегося у меня разнообразного хлама на точно такой же хлам. Я менял и с выгодой и с убытком. Соглашался на странные варианты. Так я легко отдал три из шести имевшихся у меня пальчиковых батарей за большой котел с двумя толстыми ушками. Хотя батарейки у нас ценились куда дороже кухонной утвари.
Почему я так глупо поступил?
Ответ прост – ради семьи. Я соглашался на обмен только в том случае, если получал предмет, нужный Лесе. Посуда, вилки и ложки, котелки и кружки, кухонный стол, балансирующий на трех ножках – четвертую мне поставил знакомый, получивший в уплату пару мелких предметов. Я соглашался отдать тот или иной предмет как плату за работу – и поэтому у нас появился десяток новых грядок – добавившийся к пяти уже имевшимся. Появился топчан для детей, появились одеяла и подушки. Часть я выменял, часть отдали для пацанят и девчат. Потом появились еще дети… и нам построили навес – построили сообща, все вместе. Только я не участвовал. Но меня никто не попрекал, так как люди и представители прочих рас понимали, что вскоре я отбываю прочь.
Поэтому я увлеченно знакомился с новыми людьми, выменивал у них что-то на что-то, расспрашивал о том и о сем, перекрикивался с нашим автомехаником, колдующим над моей техникой и пытающимся сделать из нескольких обычных штук одну необычную штуковину.
Мой кеттенкрад, мой разбитый к чертям Порше, четыре больших колеса и один мятый-перемятый кузов. Все это я отдал Владу. А тот принялся колдовать. Причем колдовал он не бесплатно – я пообещал отдать ему половину добычи, связанной с автомеханикой – из того, что найду в следующей вылазке, которая начнется… прямо сейчас.
Что-что? Почему мой Порше, мой великолепный образчик классики автопрома вдруг оказался разбит в хлам? Даже и говорить об это не хочу…. Но злоба душит!
Два дня я просидел на топчане и успел не только наменять всякого полезного для семьи, но и узнать кое-какую инфу от пяти новоприбывших переселенцев в Ковчег, добравшихся до нас прошлым днем. Они дали мне наводку на кое-что интересное.
Я уже успел предупредить Артема, моего верного помощника, мгновенно воссиявшего, аки миниатюрное солнышко и ринувшегося собираться. Артем мечтал стать боевым волшебником, теперь же был Искателем, что вдохновляло его еще сильнее.
Третьим в моей крохотной команде был Туффи, один из новеньких, седой мужичонка-эльф со странными вислыми ушами, тощей шеей и чересчур широкими плечами. Еще одна жертва дурных поигрушек с конструктором персонажей. Туффи был смешлив и смекалист. Последнее качество быстро позволило ему понять, что профессия Искателя обладает одним несомненным достоинством – можно найти что-то очень стоящее.
Подобрав под себя ноги, я поднялся, шагнул тяжело на землю, закинул