через час моя четырка уже ползла на тросе к его гаражу.
– Ну всё, полдела сделано, – произнёс Ефимов, отцепляя трос от машин. – Я сегодня аккум нормальный воткну в неё, попробую завести, а там посмотрю, что да как. Если заведётся, то все патрубки, фильтры, жидкости поменяю, всё проверю. Если нет, буду смотреть, что не так. Ну и колёса тебе сейчас на лето подберу. У меня там на докатку есть комплект тринадцатых.
– Спасибо, Валер. Ты мне до того, как делать начнёшь, сумму скажи, а то вдруг не потяну.
– Частями отдашь со временем. – И, подкурив сигарету, спокойно заметил: – Свои, Оль, а своим помогать надо.
– Ну и как мне тебя благодарить, – усмехнулась по-доброму от того, как в груди сдавило сердце.
– «Долг платежом красен» – знаешь такую поговорку? Забыла уже, как моего Димку спасла. После рождения у его сына обнаружили какие-то врождённые проблемы с сердцем. Операция, сделанная по ОМС, не дала необходимого результата, и они собирали деньги на повторную операцию только уже в Германии и последующую реабилитацию. Я тогда узнала об этом от мамы и не смогла остаться в стороне. Это было давно, года четыре назад.
– Это были просто деньги, Валер. У меня была возможность помочь, я помогла. Как сын, кстати?
– Хорошо, как будто и не было тех страшных лет.
– Дай Бог, чтобы и дальше всё было так же.
– Да, – он выбросил под ноги окурок и затушил его ботинком.
– Ладно, подходи завтра, всё скажу по машине.
– Договорились, – пожав Валерке руку, пошла домой. Во дворе, подкурив сигарету, села на скамейку недалеко от подъезда. В советское время на этом пятаке, напротив дома, был фонтан; сейчас эту чашу старого фонтана использовали как клумбу, а рядом поставили скамейки. Выросшие вокруг деревья создавали тень в солнечный день, и местные пенсионеры любили тут проводить время. Я затянулась сигаретой, всё ещё блуждая в тайниках памяти: по поводу Валеркиного сына, своей матери, участкового и того ощущения, что за два года моего отсутствия так много изменилось. Наверное, просто слишком много впечатлений за один день. Я уже докуривала, когда у нашего подъезда притормозила машина. Явно не местная, ценовой разбег не тот, и номера «блатные», знакомые… Этот чёрный тонированный танк – будто неприятный вестник из прошлой жизни. Взгляд намертво прилип к чужаку, словно эта тачка представляла угрозу одним своим существованием. Напряжение возросло, и пальцы левой руки впились в край скамьи… И вдруг из машины выпорхнула моя сестра! Горячий пепел упал на пальцы, обжигая, и я, зашипев сквозь зубы, бросила истлевший до фильтра окурок в урну. В памяти выстрелом цифры, когда-то увиденные, отпечатанные в памяти: это Сухановские номера, депутатские. Но за рулём не он, тому лет сорок уже. Это, скорее всего, отпрыск его, через лобовое особенно под таким углом обзора лицо сильно не рассмотреть, но то, что это был молодой человек, было видно. Твою ж мать, Алин! Сестра обошла машину, встав со стороны водительской двери, поцеловала парня через опущенное стекло и побежала к подъезду. Сжала на секунду веки, до