спрашивал кто-то.
– Еще десять! – выкрикивал тот, кто стоял ближе к окну.
– Пора прекратить это безобразие! Он задерживает концерт в пятый раз. Это никуда не годится!
– Мама, а я успею на урок математики?
– Конечно родной, посмотри вон под то окно. Твой учитель математики тоже здесь. Он похоже пересчитывает сколько носков осталось.
– Все! Он надел все! – закричал, как оказалось, учитель математики.
Все резко стали выстраиваться в стройную очередь. В окне виднелся человек в белой рубашке и серых брюках.
– Сегодня выступает Стриж, – донеслось уже из очереди.
Двери распахнулись. На улицу стремительно выскочил невысокий пожилой человек в бежевом пиджаке в серую клеточку и серых брюках. В кармане пиджака виднелся белый носовой платок.
– Боже мой! – возмутилась бабушка, – вокруг столько прелестных цветов, которые можно прикрепить в петлицу, а он засунул себе в карман эту неприличную вещь!
Этот пожилой человек и был Михаилом Федоровичем, который так долго надевал носки на стулья.
– Приглашаем Вас на утренний концерт. Выступает Илья Стриж. В программе Шопен!
Люди постепенно заходили в зал, подошла наша очередь, за порогом я увидела идеально начищенный липовый паркет. Стулья были так же липовыми с подушками из серого бархата. И к моему удивлению в серых вязаных носочках!
Мы прошли и присели в третьем ряду. Стулья были невысокими и глубокими, даже казалось что это не стулья вовсе, а кресла. К окну подошел пианист и задвинул белую тюль, так как солнце уже начинало светить ярче. Казалось, что это самый спокойный человек в зале. Он медленно присел за рояль и начал перелистывать ноты.
На входе послышался какой-то шум.
– Я же вам говорил, в музыкальный зал вход в обуви с каблуками воспрещается.
– Музыкальный зал такое же общественное место как и все остальные! Где вы видели, чтобы в других местах запрещали носить каблуки?
– Да вы что, не цените общественную собственность, вы же испортите паркет! Обувайте тапочки.
Женщина снисходительно посмотрела на буйствующего у ее плеча дедушку и смирившись сняла туфли и обула серые тапочки, стоявшие у входа, на случай появления недоброжелателей паркета.
Наконец-то все уселись, напротив меня во втором ряду сел Михаил Федорович и подставил под стул свои ноги так, что я увидела подошву его ботинок, на которые был наклеен фетр, серый!
Стриж выпрямил спину, собрался, и прозвучали первые звуки в тихом, спокойном зале. Музыка постепенно заполняла зал и уже не слышно было дыхания людей, сидевших по соседству. Из открытых окон доносился легкий, летний ветерок и звуки были настолько воздушными, что казалось их создает вовсе не человек, а приносит тот самый ветерок откуда-то с неба. В окно было видно фонтан, на котором сидела та самая птичка, встретившаяся мне утром. Видимо она хотела быть первой и прилетела так рано, чтобы занять свое лучшее место у прохладного