колбасой; другие, чаще всего, холостяки или молодые пары со свежей памятью о холостяцких веселых компаниях и не обременённые (пока) семейными проблемами и малолетними детьми, – в компании таких же, как и они, молодых семейных пар. И только совсем одинокие, в основном мужики среднего и старшего возраста, растерявшие друзей и подруг молодости, но обретшие компании таких же, как они, одиноких людей, продолжали бродить по улицам и площадям в довольно-таки подвыпившем состоянии. И так бродили до тех пор, естественно при всякой подходящей возможности «подзаправляясь» в каждой «забегаловке» по дороге, пока от «чрезмерной усталости» не сваливались где-нибудь на ярко-зелёной свежей травке или в тени под кустиком, а то и просто под лавку, на которой ещё недавно в одиночку или в компании допивали «с горла» «беленькую» или «бецман». При этом испытывали единственное счастье – не быть обиженными их злейшими врагами в серых костюмах, при погонах и с золотыми кокардами на головных уборах: дважды в году (Первого Мая и Седьмого Ноября) их с комфортом развозили по домам и без побоев, а не свозили в злополучные вытрезвители с ледяным холодным душем, казенными жесткими кроватями и непомерно большими штрафами или пятнадцатисуточными арестами…
Вот такие были маленькие праздники жизни для многих десятков миллионов советских граждан СССР… Приятно вспомнить. И ностальгически защемит под сердцем, а у особо чувствительных сама собой выкатится слеза…
Прошло всего десять-пятнадцать лет – каких-то полпоколения. От старого не осталось и следа. Зато новое, чаще всего, вызывает слёзы, нет не умиления, а горечи и страдания Души, жалости и разочарования. Теперь уже не одна, а несколько проходят демонстраций – в разных концах города и с людьми, враждебно настроенных друг против друга. Вместо смеха – злобные выкрики, вместо песен – сканированное «Ганьба!», вместо танцев – атаки на черноуниформенных «блюстителей порядка» или на своих противников с булыжниками в руках. И не лучше последствия: вместо праздничного застолья в кругу семьи или друзей, – камера предварительного заключения или больничная палата и увечья. И только почитатели Бахуса, как и в былые добрые времена, продолжают «почивать» как младенцы беззаботно и тихо на зёленой травке в тени под кустиком или под той же лавочкой: в мире всё меняется, а вечное остается неизменным!
Наибольшее изменение произошло с молодым и наиболее пожилым поколением. И теми и другими изобилуют праздничные улицы и площади. Одни (то есть молодые), если не разъезжают на дорогих иномарках и не сидят в не менее дорогих ресторанах и казино, то толпами ходят, потягивая из бутылок пивко или чрезмерно веселятся вследствие наркотического возбуждения. Другие (то есть старушки и старики), выгнанные из дому нищенским существованием и голодом – занимаются «хрусталём» – наполняют свои мешки пустыми бутылками из-под пива и, тужась, но в душе радуясь небывалому счастью,